Были два друга

    - Подумаешь, чувствительная какая! Королева!

    - Как вам не стыдно!

    - Пусть тебе будет стыдно! Люди проходу из-за тебя не дают. - Марья Васильевна посмотрела на дочерей. - Вот, посмотрите на эту бессовестную морду!

    Наталья только и ждала этого. На Дашу посыпались обидные ругательства. Она стояла в углу и растерянно смотрела на своих обидчиц. Глаза у нее вдруг стали сухие

    - Кто вам давал право издеваться надо мной?

    - Ах, так?! - вскрикнула Марья Васильевна - Вон из нашего дома! Чтобы и духу твоего не было!

    - И уйду! - сказала Даша, сверкая глазами.

    - Скатертью тебе дорога. Плакать не будем. - Марья Васильевна схватила с вешалки Дашино пальто, платок и швырнула к ее ногам. - На… твои наряды. - Подбежала к комоду, вытащила ящик, где были вещи падчерицы, начала швырять их на пол. - Можешь убираться. Нечего позорить мой дом, девочек моих развращать.

    Даша торопливо натянула пальто, накинув на голову платок, бросилась к двери.

    - Барахло свое забирай.

    - Пусть оно вам останется на вашу бедность, - ответила Даша и выскочила из дому, не застегнув пальто. Бушевала метель, кружа снежные вихри, тоскливо свистела в проводах, наметала сугробы. Даша несколько секунд стояла у калитки, словно раздумывая, куда ей податься, потом стремительно бросилась навстречу пурге. Будто тысячи острых иголок впились в лицо. Она бежала по направлению к железнодорожной станции, падала в сугробы, поднималась и снова мчалась вперед. Ей казалось, что она всю ночь будет бежать сквозь пургу и никогда не доберется до станции. Ветер сорвал с головы шерстяной платок. Даша поймала его и, держа в руке, продолжала свой путь. Бежать по снегу было тяжело, с каждым шагом слабели силы, ветер валил с ног. Она упала, завязла в сугробе, не в силах выбраться из него. Неожиданно пришла мысль: зачем бежать дальше?

    Куда спешить? Кому она нужна? Николай бросил, мачеха выгнала из дому.

    Лежа в сугробе, Даша коченела от холода. Сначала в пальцах рук и ног была острая колющая боль, стыли грудь, спина. Потом боль начала притупляться. Хотелось спать. И не было вокруг ни ветра, ни снега…

    Дальше все было как во сне. Кто-то поднял ее из сугроба, что-то говорил, куда-то вел. Она шла, не сопротивляясь. Не все ли равно, куда ее ведут. Ей теперь безразлично. Пришла в себя в каком-то помещении, где докрасна была раскалена железная печка. Было жарко и душно. Вокруг нее трое мужчин в черных, замасленных ватниках, женщина в шапке-ушанке и полушубке.

    - И угораздило же тебя в сугроб. Так и закоченеть можно, - говорил пожилой мужчина с серыми усами. - Иду, посвечиваю фонариком. Гляжу, лежит кто-то посреди улицы. Думал, что уже замерзла. Кто такая? Откуда? Что с тобой?

    Даша сказала, что отстала от поезда и что у нее нет денег на билет. Было стыдно за свое вранье. Но люди ей верили.

    - Пойдем к начальнику. Он устроит на первый проходящий поезд, - сказала женщина.

    - Зачем к начальнику? Сейчас придет скорый. Там моя свояченица проводницей, - сказал пожилой рабочий.

    - Ну вот и хорошо, - согласилась женщина. - Может, чайку выпьешь? Хлебец у меня мягкий, сало и огурчики соленые.

    - Спасибо. Я не хочу есть, - ответила Даша, рассматривая незнакомых людей. Это была бригада осмотрщиков поездов.

    Пожилой рабочий, который нашел Дашу в сугробе возле станции, усадил ее в вагон скорого поезда, передав на попечение свояченице. Проводница, худенькая женщина лет сорока, ввела Дашу в служебное купе, напоила горячим чаем, предложила ей верхнюю полку.

    - Ну, спи, деточка. Разбужу, когда приедем на место.

    - Спасибо, - прошептала Даша, забравшись на полку. Только сейчас она почувствовала усталость.

    Куда она едет, зачем, Даша и сама не знала. Лишь бы подальше от опостылевшего дома.

В НЕЗНАКОМОМ ГОРОДЕ

    Утром Даша сошла на станции большого незнакомого для нее города - без вещей, без денег, без надежд, удивляясь своей отчаянной решимости. Метель к утру утихла, от солнца и сверкающего снега больно глазам. Оттого что ярко светило солнце и снег был девственно чистым и оттого что Дашу в этом городе никто не знал, и на душе у нее стало светлее. Нужно как-то заново устраивать свою жизнь в этом огромном городе, где много заводов, высоких домов, людей на тротуарах, нарядных витрин и магазинов. Жить надо хотя бы ради будущего ребенка.

    Неприветливо встретил ее новый город. С завистью Даша смотрела на людей, сновавших по улицам, думая о том, что все они имеют жилье, семью, работу, и только у нее одной ничего нет.

    За день Даша побывала в нескольких учреждениях, спрашивала, не найдется ли для нее какой-нибудь работы. Но всюду, куда она ни приходила, пожимали плечами. Побывала на одном из заводов. Там в отделе кадров ей сказали, что им требуются слесари, токари, литейщики.

    И к вечеру Даша не нашла работу. Ей стало страшно. Надвигалась ночь.

    С трудом Даша добралась до вокзала, села в зале ожидания на скамью и закрыла глаза. Хорошо было в тепле. Напротив нее ужинали муж с женой, оба молодые. Перед ними на чемоданах лежали хлеб, яйца, колбаса. От голода у Даши подступила к горлу тошнота. Закрыв глаза, она думала о том, сколько человек может прожить без пищи. Кажется, долго, она тде-то читала об этом, - две-три недели. Но, боже, как это мучительно - ничего не есть день, другой.

    Утром она снова отправилась на поиски работы. Было очень холодно, пальто плохо грело, в стареньких туфлях без галош зябли ноги. Под сердцем все чаще и резче ощущались толчки.

    В полдень Даша забрела на большой машиностроительный завод. У входа в заводоуправление висел фанерный лист с объявлением о наборе рабочих различных специальностей. Зашла в отдел кадров. В небольшой комнате за столом сидела женщина лет пятидесяти со строгим, очень озабоченным лицом, она что-то искала в толстой папке. Даша стояла перед нею, ожидая, когда начальница поднимет от папки глаза. «За бумагами не видит живого человека, - подумала Даша. - Разве эта войдет в мое положение?» Вспомнились мачеха и ее дочери.

    Женщина наконец нашла какую-то бумажку, заложила папку листом отрывного календаря, и тут только заметила Дашу.

    - Ко мне? - спросила она.

    - Ищу работу.

    Женщина посмотрела на ее лицо.

    - Работу ищешь? Куда же тебе на работу! Или муж не в состоянии прокормить? Ты же ему готовишь подарок, милая, - сказала женщина.

    - Нет у меня мужа, - у Даши при мысли, что и здесь откажут в работе, перед глазами поплыли темные круги. Она нащупала рукой стул, села, прикрыла ладонью глаза.

    - Тебе плохо? - спросила женщина.

    - Да. - ответила Даша, готовая заплакать.

    - Не знаю, что с тобой делать, - замялась женщина.

    - У вас висит объявление о приеме рабочих.

    - Нам нужны квалифицированные рабочие.

    - Но там и о разнорабочих сказано.

    - Да ведь, деточка, пойми, у нас тяжелое производство, крупного машиностроения. Мужская работа.

    - Я все умею делать. Я три года работала на стройке.

    Женщина, держа под мышкой папку, стояла в нерешительности. Не хотелось отказать в работе этой черноглазой, да и брать ее на завод не было смысла. Даша склонила голову и заплакала.

    - Ну, успокойся, успокойся. На-ка водички попей.

    Стуча зубами о стакан, Даша отлила воды и, немного успокоившись, рассказала женщине, как ее выгнали из дому, как она чуть не окоченела в сугробе.

    Женщина так была растрогана бесхитростным рассказом девушки, что и сама захлюпала носом.

    - Посиди тут, милая. Пойду посоветуюсь с начальством. Может, что и придумаем, - сказала женщина и вышла.

    Даша сидела и ждала. Если и тут откажут, куда же идти дальше? Нет уж сил, ноги будто налиты чугуном. Неужели люди черствы и бесчувственны?