Дыхание Голгофы

- Что ты надумал? -  спросил я, настораживаясь.

- Спокойнее, капитан. Вот сейчас мы выскочим на Щорса, потом повернем на Пролетарский проезд, а там еще пару зигзагов и мы у цели. Ты сиди, не оборачивайся. Едем пока лохами, ничего как бы не заметив, по своему важному делу.

- А там, кажется, полный салон, - сказал я.

- Вот и хорошо, что полный, чему-то своему хитровато улыбнулся Ашот, спокойно сворачивая на Щорса.

И тут вдруг «Шкода» как бы срывается с низкого старта, обходит нас с миллиметровой близостью, так что у меня от такой наглости заныло под ложечкой. И перекрывает нам путь. Ашот бьет по тормозам, резко сдает назад и разворачивается в обратном направлении. Он меня восхитил этим своим изощренным, а главное, мгновенным маневром.

- Один-ноль в нашу пользу, господа, - азартом блеснули глаза Ашота. Он достал из бокового кармана ствол и положил на колени. – Ну что, за мной, пацаны.

Кажется, преследователи оценили финт водителя и вызов приняли.

- Пристегнись, мэр. А то как бы чего не вышло, - оранул он мне явно в экстазе и погнал по каким-то грязным проулкам – «Шкода» не отставала. – Сейчас, пацаны, сейчас приедем. Не торопитесь, еще спасибо скажете.

Он сделал пару прогонов по разбитым проулкам, потом вдруг притормозил, подождал, пока «Шкода» нас нагонит и сделал резкий финт влево уже на встречную полосу. И тут только я обратил внимание, что мы остановились у огромной промоины в грунте. Следом идущий транспорт постичь этой восточной хитрости Ашота не успел и на «полной дури» по пояс сел в яму. Ашот приоткрыл оконце и на радостях шарахнул из пистолета.

- Виват, славяне. – И мне: – Ты только никому об этом не рассказывай. И о стволе тоже. Все же хорошо. Можно перекурить.

- Хорошо-то хорошо, - пробурчал я - ловя себя на волнении. – Ну и что дальше?

- А ничего. Пусть знают, что шутить с нами опасно. Как говорят: против лома нет приема, если нет другого лома. А я эту ямочку давненько пригрел для такого случая. Как-то мамзельку одну сюда подвозил и сам было чудом не влетел. Вот так и запала в душу.

- Дамочка? – сострил я.

- И дамочка тоже.

На базу мы возвращались в прекрасном настроении. А у входа нас встретил Руслан.

- Вот стою, воздухом свежим дышу и вас поджидаю. Ну как встреча?

- Нормально. Поселок. Но людей было много. – ответил я. – Вопросами забросали. Коммуналка, дороги, вода и так, по мелочам.

- А чего бледный-то такой? – спросил Руслан.

- Сезонный авитаминоз, - как-то сразу нашелся я. – И нога к вечеру ломить стала.

- Ничего. Как там в песенке «Еще немного, еще чуть-чуть. Последний бой - он трудный самый», - загадочно так улыбался Батищев. – Ты помнишь, я тебе говорил об одной спецвстрече. Я посмотрел в график, завтра у тебя окно после обеда. Так что ты поступаешь в мое распоряжение на 15.00. Мероприятие в «Метрополе», памятном тебе кабачке. Банкетный зал заказан. Но Фрося об этом знать не должна.

- Как это? – не понял я. – А куда ж ты меня забираешь? Для нее. И потом, завтра мое дежурство в Общественной приемной.

- Пойдет Челноков. А ты, якобы, поможешь Аскольду с обзором. Обзор-то он уже сделал, но ты ему поможешь, понял, для Фроси. – «Он очень просил», скажешь если что.

Тут я заглянул в глаза Батищева.

- Только честно? Криминал?

- Честно? Это будущее России, согласно теории классиков и текущего процесса. Не бойся, бить не будут, - похлопал он меня по плечу. – Если спросят чего-нибудь, ответишь, а так будешь сидеть, попивать «Текилу» или «Амаретто», вкусно кушать и делать умное лицо, согласно своего знаменитого портрета на Универмаге.

- Ладно, бандиты так бандиты, - ухмыльнулся я.

- Поправляю. Деловые люди… Это мой шанс, - как-то потерянно проговорил Руслан и мне вдруг стало его жаль.

На встречу в банкетном зале ресторана «Метрополь» собралась пестрая публика – около двух десятков жирных, полужирных и только набирающих жирок «бизнескотов» во главе с авторитетом по имени Мирон. Вокруг них суетились крепенькие лысоватые удальцы в кожанках: то ли охрана, то ли шавки на подхватах. Им отдельно накрыли пару столов в зале. Они потолкались и вокруг нас, заглядывая мне в лицо с назойливым любопытством. Похоже, я для них был в диковинку. Еще бы, город оклеен моим фото и вот он тут, дотронуться можно. Я от такой «заботы» чувствовал себя мерзко. А Руслан делал вид, что ему этот антураж по фигу. Слава Богу, что мы, не договариваясь, пришли «на стрелку» в гражданке – не позорить же честь мундира. Руслан совал мне в глаза свою принципиально деловую физиономию и если уж и улыбался, то явно с усилием. Похоже, он уже сожалел, что ввязался в эту авантюру.

Рассаживались за столом шумно, где-то с веселыми шутками и легким матерком. Слово взял некто Мирон Васильевич Паршин, дородный пожилой мужчина в дорогом костюме и белой сорочке. Вместо галстука – батистовый, в мелкий рисунок платочек. Впрочем, он едва ли скрывал мощный подбородок, а тяжелые веки и знобкий ледок в  мутноватой синеве глубоко утопленных глаз, так и отдавали явными признаками «романтического» прошлого. Он с какой-то показной усталостью обвел присутствующих взглядом, потом проведя по щеке пальчиками, на одном из которых сиял увесистый золотой перстень,  сказал хрипловатым голосом: