Наследники

По управлению строительства сновали озабоченные сотрудники, сквозь двери комнат слышались дробь пишущих машинок, звонки телефонов, надрывные голоса снабженцев. Работали все как будто много, и все же у Быстрова складывалось впечатление, что эти деловитость и озабоченность не выходили за стены управления. Темп работ был заметен по-прежнему лишь на главном корпусе. На других же участках все пребывало в начальной, подготовительной стадии. Вот и сегодня, когда Быстров пришел на строительную площадку, было уже начало девятого, однако вереницы рабочих, пробираясь между машин, куч земли, штабелей леса, только еще направлялись в свои бригады. Мастера на ходу выкрикивали фамилии бригадиров, собирали их на летучку.

«Опять то же самое», — беспокойно подумал Алексей. И, увидев Данилина, он не мог не начать неприятного для обоих разговора.

Нервозная реакция Данилина не удивила, не обескуражила Быстрова: он сталкивался с ней уже не в первый раз. Обычно после таких споров, оставшись один, Алексей придирчиво спрашивал себя: «А прав ли я? Не зря ли спорю?» И, проверив, взвесив все еще и еще раз, опять шел к Данилину.

Сегодня, расставшись с начальником стройки, он подумал: «Может, действительно повременить с активом?» Но, пробыв на участках и в бригадах почти до конца дня, отказался от этой мысли.

И дело было не просто в текущих неполадках на участках, которые в первый период в конце концов неизбежны. Дело было в другом. У них с Данилиным определились разные точки зрения на организацию работ на стройке, на очередность объектов.

График ввода корпусов исходил из принятого всеми положения, что главный корпус — первоочередной объект. Это ни у кого не вызывало сомнений. Так же некоторое время думал и Быстров. Но постепенно то одно обстоятельство, то другое убеждало его, что проект организации работ на «Химстрое» грешит изъянами. И сомнения эти заронили сами проектировщики завода.

Работники проектного института впрямую утверждали: главный корпус, то есть механические цехи, — это, конечно, очень хорошо, но без литейки и кузнечно-прессового хозяйства они будут все равно что котел без пара. Что толку, если их и закончат? Как они будут работать? Расчет на кооперацию? Но близлежащие заводы перегружены, «Химмаш» же — потребитель емкий. Значит, придется ему размещать свои заказы по всей стране. Не очень-то разумно, не очень выгодно…

Данилин знал, что вопрос об очередности Быстров выдвинет на активе как основной. Он же не имел ни малейшего желания вообще его обсуждать. Зачем говорить о том, что давно ясно, что решено?

…Вечером в партком зашел Снегов. Быстров сидел, подперев голову руками. Перед ним, распластанные по стеклу, лежали голубоватые и коричнево-розовые чертежи.

— Алексей Федорович, у меня к вам несколько дел.

Быстров, подняв голову, попросил:

— Посиди малость, я сейчас, — и снова углубился в чертежи.

Снегов осторожно разглядывал Быстрова. Молодое еще лицо, только две продольные морщины на лбу да резкие черточки около рта… «Видимо, хоть и молодой наш парторг, а жизнь повидал», — подумал Анатолий и вспомнил, как совсем недавно в ЦК комсомола внушали ему, чтобы больше советовался с Быстровым, потому что тот школу прошел немалую, в разных переплетах бывал. В общем опытный, знающий человек…

Сделав какие-то заметки на кромке чертежа, Быстров обратился к Снегову:

— Слушаю, Анатолий.

— Сегодня приходила ко мне группа ребят с литейки. Шумят. Простои, переброски с места на место, материалы дают через час по чайной ложке.

— Так. Что еще?

Снегов рассказал о беспорядках на других участках, недовольстве рабочих, о малых заработках в некоторых бригадах.

— Да, порядка у нас действительно маловато, и наводить его нужно, — не спеша, в раздумье проговорил Быстров. — А точнее, пора бы уже порядку быть. — Затем, в упор глядя на Снегова, продолжал: — Но вам, друзья хорошие, тоже поживее быть надо. Пока не очень-то чувствуются комсомольские подпорки. Эти ваши «молнии» по мелочам бьют. «Прожектор» тоже светит слабо. Что, энергии маловато? Сегодня начальники первого и третьего участков поставили перед нами вопрос о том, чтобы просить министерство о переброске на стройку десяти — пятнадцати бригад квалифицированных строителей. Ты понимаешь, о чем идет речь? Не верят они в твою гвардию. Да если разобраться, основания есть. Учим мы ребят плохо. Пройдет месяц-другой, и многим бригадам нечего будет делать. Уже сейчас нужны бетонщики, плотники, каменщики, штукатуры, монтажники. Вы об этом думаете?

— Не только думаем, но кое-что и делаем. Пять бригад осваивают бетон, три прикреплены к монтажникам…

— Это хорошо, но мало, очень мало. Свяжитесь с Четверней, с Казаковым. Затевайте курсы, обучение в кадровых бригадах… Чтобы все, все осваивали основные специальности. В каждую бригаду давайте пошлем двух-трех опытных строителей. Я сегодня и с Данилиным об этом поговорю. Пусть руководители участков и объектов не рассчитывают, что им еще десятки квалифицированных бригад пришлют. Готовить строителей надо здесь.

Помолчав, Быстров добавил:

— А порядок на участках наводить надо, обязательно надо. Все правильно. Но, черт возьми, пора комсомолии свои зубы показать. Давай думать, Анатолий. Дело серьезное.

Снегов со вздохом согласился:

— Да, действительно серьезное. Что ж, подумаем.

Ушел он от Быстрова озадаченный и мрачный. Вскоре после его ухода Быстрову позвонил Данилин:

— Мы собирались встретиться? А то я скоро должен ехать в министерство.

— Хорошо, сейчас зайду.

Данилин сразу начал:

— Может, с активом все же повременим? Уж очень много мы совещаемся.

Быстров, не отвечая на его вопрос, спросил:

— Как, Владислав Николаевич, с главком?

— Что с главком? — не понял Данилин.

Хотелось бы знать, когда вас освободят от двойной тяги? Пора в полную силу работать здесь.

А по-вашему, что, я работаю… вполсилы?

— Сидеть в двух креслах одновременно, а тем более в разных городах — дело сложное. На стройке вам надо бывать больше.

Данилин неприязненно осведомился:

— Может, конкретизируете, что я упустил, чего не решил, по какому вопросу не распорядился?

Быстров с легкой досадой заметил:

— Ну зачем вы так, Владислав Николаевич?

Данилин несколько спокойнее продолжал:

— Я ведь говорил уже не раз: этот вопрос решать не нам.

— Выходит, ждать у моря погоды? Не согласен. Давайте возьмемся за дело сообща.

— Ого! По-моему, вы явно переоцениваете свою персону.

— Моя персона здесь ни при чем. Я имею в виду партийные органы.

Данилин примирительно проговорил:

— Ну ладно, ладно. Думаю, в их вмешательстве необходимости не будет. Сегодня еще раз переговорю с министром.

— Очень прошу.

— Будет сделано, товарищ секретарь, — неохотно пошутил Данилин.

Оба замолчали. Потом Быстров озабоченно заговорил:

— Владислав Николаевич, до проведения совещания актива нам надо бы с вами еще раз вернуться к очередности объектов.

— Опять вы за старое? Все говорено и переговорено. Есть план организации работ, график сдачи объектов, согласованный с заказчиком, утвержденный двумя министрами.

— Так-то оно так. Но есть и другие соображения.

— Соображений может быть много. Но руководить «Химстроем» поручено мне.

Стараясь говорить как можно спокойнее, Быстров ответил:

— Стройкой руководите, конечно, вы, никто этого права у вас не отнимает. Главный корпус мы, безусловно, вытянем. Но что это даст? Цехи будут перебиваться кое на чем. Без литья, без штамповки что они будут делать?

Данилин, недовольно хмуря клочкастые брови, явно сдерживая раздражение, проговорил:

— Может, хватит об этом? Нельзя же без конца. Я не раз объяснял вам свою точку зрения. И давайте договоримся, наконец, Быстров, у каждого из нас свое дело. Вам я мешать не собираюсь, не мешайте и вы мне.

Алексей пристально, в упор посмотрел на Данилина. Начальник строительства открывался ему как бы другой стороной. Была в его словах уверенность, сознание своей силы и этакое любование этой силой. Он ничего не ответил, и Данилин заговорил снова: