Наследники

…Поселок просыпался рано. По низинам придорожных оврагов и покатым берегам Лебяжьего озера еще плавал белесый туман, над дальним лесом чуть-чуть начинала брезжить заря, а здесь уже бурлила жизнь. Хлопали от ветра влажные парусиновые пологи палаток, слышались позвякивание жестяных умывальников, громкие выкрики купальщиков, которые, несмотря на утреннюю свежесть, отважно бухались в озеро.

В палатке зарубинцев слышалась шумная возня и ворчанье:

— Костя, а Костя, вставай!

Затем уже более громко и требовательно:

— Костька, вставай, тебе говорят!

Но, видимо, вчерашние похождения так измотали парня, что строгий голос Виктора на него не действовал. Он лишь бормотал что-то нечленораздельное, отчаянно отбиваясь от Зарубина.

Палатка между тем опустела, и Виктор, уходя, в последний раз подошел к Зайкину, стащил его с кровати, встряхнул что было сил и поставил на ноги.

— Автобус уходит через пять минут.

Прошло пять и еще пять минут. Ребята в автобусе шумели:

— Виктор, мы опоздаем!

Виктор несколько раз вглядывался сквозь запотевшие стекла автобуса в смутно пестревшие ряды палаток, но Кости все не было. Наконец, рассердившись, он махнул шоферу — поехали! Шофер закрыл дверь, включил передачу, машина тронулась. И в это время из палатки вылетел Зайкин. В одной руке он держал рубашку, а в другой — туфли.

— Эй, эй, ребята, подождите! — вопил он и мчался за машиной.

Шофер, вняв просьбам пассажиров, замедлил ход. Запыхавшись, Костя втиснулся в дверь.

— Ты что, совсем ошалел? Опоздаем вот из-за тебя! — набросились на него ребята.

Костя виновато бубнил что-то себе под нос. Через десяток минут послышались более добродушные реплики:

— Ну как, Костя, сладкие сны сегодня видел?

— А бегаешь ты ничего, при тренировке стометровку за полчаса осилишь.

Но Костю занимало сейчас другое. Он старательно обшарил карманы, но не обнаружил в них ни гроша. Видимо, вчерашний поход на городской рынок полностью исчерпал его финансовые ресурсы. У него нечем было даже заплатить за билет. Костя притиснулся к Зарубину и смущенно произнес!

— Виктор, купи мне, пожалуйста, билет.

Виктор удивленно взглянул на Костю.

— А ты что, деньги забыл?

Костя сконфуженно посмотрел на Виктора и, стараясь говорить как можно тише, объяснил:

— Вчера издержался.

— Ну и ну! — сердито сказал Зарубин, передавая ему рублевку.

Скоро с заднего сиденья, где устроился Костя, уже раздавался хохот. Кто-то из ребят воскликнул на весь автобус:

— Во дает парень! Прямо второй Райкин этот Костька.

Когда вышли из автобуса, Зарубин спросил:

— Как жить-то думаешь, беспутная душа?

— Ничего, выкрутимся, живы будем — не помрем. Ты только еще день-два продержи меня на своем кредите.

Костя не любил терзать себя излишними раскаяниями из-за таких мелочей.

Глава VII. Коса на камень

На каждой стройке — большая она или маленькая, очень важная или имеет лишь местное значение — есть основной объект или несколько объектов, которые являются первоочередными. Здесь концентрируются лучшие квалифицированные силы, работают самые опытные и расторопные прорабы и мастера, сюда в первую очередь идут механизмы, цемент, металл, лес. Одним словом, это направление главного удара. И очень важно, чтобы это направление было выбрано точно.

Тот ли объект взят как главный, потянет ли он за собой всю технологическую цепь будущего производства, соразмерна ли расстановка сил, не придут ли в запустение другие объекты во имя одного, пусть и очень важного? Все эти вопросы не раз возникали и у руководителей «Химстроя».

Решающим объектом был объявлен главный корпус, где в будущем предстояло размещать механические цехи.

Здесь работы шли полным ходом. Вгрызались в грунт зубастые экскаваторы, десятки машин еле успевали отвозить землю. Стоило замешкаться, опоздать лишь одной из них, как слышались сердитые, требовательные возгласы:

— Машины давай!

— Не задерживай!

— Самосвалы, самосвалы где?

Лязг ковшей, грохот и надсадное урчание самосвалов, шелест транспортерных лент, звонкие голоса людей — все это сливалось в размеренно-деловитый шум.

— А ведь идут, идут дела, а, парторг? — спросил Данилин. Они направлялись по краю котлована главного корпуса к средней эстакаде.

— Да, впечатляюще, — согласился Быстров. — Что же будет через полгода? Через год? Трудно даже представить.

Данилин замедлил шаг. Глаза его блеснули задором.

— Почему трудно? Корпус будет. А по существу, огромный, современный завод.

— Вы оптимист.

— А вы нет? По-моему, это необходимейшее качество партийного руководителя. — Затем, помолчав, рассудительно и чуть покровительственно добавил: — Надо верить в то, что делаешь. И любить свое дело. Только тогда человек создаст что-то значительное. Не каждому выпадает такое, как нам. И мы постараемся. «Химмаш» будет, это слово Данилина.

Быстров озабоченно проговорил:

— Здесь-то, на главном, дела идут, а вот на других объектах…

Данилин проворчал:

— Не все сразу.

Его уже начинали раздражать постоянные напоминания Быстрова: надо то, надо это. «Будто я не знаю, что надо и чего не надо». Однако Владислав Николаевич сдерживал себя и старался говорить с парторгом спокойно. Так было и на этот раз.

— Люди еще осваиваются, — пояснил он, — механизмов не хватает. Опять же, цемент, металл, лес — без ножа режут. Все не так просто.

— Знаю, что не просто. Но затянулся у нас организационный период, затянулся. Простои, переброски бригад с места на место, неурядицы с нарядами, процентовками, с оплатой.

— Дорогой товарищ Быстров, все это я знаю и без вас. Честное слово, знаю.

Быстров, будто не заметив его тона, озабоченно сказал:

— К партийно-хозяйственному активу готовьтесь, Владислав Николаевич. Надо нам всерьез разобраться в ходе работ…

Услышав напоминание о предстоящем партийно-хозяйственном активе, Данилин поморщился.

— Я же просил повременить.

— Нельзя больше откладывать.

Данилин посмотрел на часы:

— Поговорим об этом вечером. Сейчас дел по горло.

— Хорошо, зайду вечером. Но задания плановому и производственному отделам вы дайте, пусть готовят необходимые материалы.

Данилин не ответил, и они разошлись каждый по своим делам.

По пути на третий участок Быстрову вспомнился их разговор в первые дни после приезда Данилина на стройку. Они сидели в просторном кабинете Данилина, добротно и просто отделанном буковой фанерой. Заметив, что Быстров с некоторым удивлением разглядывает кабинет, Данилин улыбнулся:

— Помните, когда мы встретились на Каменских выселках, вы опасались, что сооружение управления строительства сорвет нам какие-то срочные работы? Опасения, как видите, оказались преувеличенными. Все эти хоромы отгрохали за десять дней.

— Сделали быстро, не спорю. Но в палатках у нас живут по восемь, а то и по десять человек вместо шести. Медленно растет поселок.

Данилин сказал тогда:

— Есть такой роман «Далеко от Москвы». Читали? Так вот нам с вами эту книжицу проштудировать следует.

Быстров нехотя усмехнулся:

— Понимаю, на наши споры намекаете? Может, тогда заодно и «Чапаева» перечитаем? Кто хозяин в дивизии — командир или комиссар? Старо, Владислав Николаевич!

Данилин махнул рукой:

— Не в этом дело. Я хочу, чтобы мы не уподобились некоторым литературным героям, чтобы каждый занимался своим делом.

Быстров промолчал тогда, и Данилин, отметив это про себя, сразу перешел на сухой деловой тон:

— Так я слушаю. Что у вас ко мне?

То, что парторгом на стройку прислали не строителя, все еще раздражало его. Когда Быстров начинал говорить о делах стройки, особенно о чем-либо касающемся производственных, технических вопросов, он слушал снисходительно, со скучающим выражением лица.

Быстров прекрасно понимал, в чем дело, но относился к этому спокойно. Его гораздо больше волновало, что на стройке многое явно не ладилось. Прошло почти два месяца после собрания в котловане главного корпуса, но изменений пока было мало.