Дрожь и оцепенение

- Тогда это господин Саито сказал вице-президенту? Какой негодяй, какой мерзавец: он мог бы избавиться от меня, устроив мое счастье, но нет же, он предпочел...

- Не говорите слишком плохо о господине Саито. Он лучше, чем вы думаете. И это не он донес на нас. Я видел докладную записку на столе господина Омоши и видел, кто ее написал.

- Господин Саитама?

- Нет. Вы действительно хотите, чтобы я вам сказал?

- Да!

Он вздохнул:

- На докладной записке подпись мадемуазель Мори.

Меня словно дубинкой по голове ударили.

- Фубуки? Это невозможно.

Мой товарищ по несчастью промолчал.

- Я в это не верю! -- снова сказала я. -- Конечно, этот трус Саито приказал ей написать эту записку, - у него даже не хватило смелости донести самому, свои кляузы он отсылает через подчиненных!

- Вы ошибаетесь на счет господина Саито, он угрюм, закомплексован, немного туповат, но он не злой. Он никогда не подставил бы вас под гнев вице-президента.

- Фубуки не способна на такое!

Господин Тенси лишь снова вздохнул.

- Зачем ей это понадобилось? -- продолжала я. -- Она вас ненавидит?

- О нет. Она сделала это не с целью повредить мне. В конечном счете, эта история хуже для вас, чем для меня. Я ничего не потерял. Вы же теряете возможность продвижения на очень и очень долгое время.

- В конце концов, я не понимаю! Она всегда по-дружески относилась ко мне.

- Да. До тех пор пока ваша задача заключалась в переворачивании календарей и ксерокопировании правил гольф-клуба.

- Но ведь невозможно, чтобы я могла занять ее место!

- В самом деле. Она этого никогда не опасалась.

- Но тогда почему она донесла на меня? Чем ей грозила моя работа на вас?

- Мадемуазель Мори много выстрадала прежде, чем добиться своего теперешнего поста. Вероятно, она нашла нетерпимым факт вашего повышения по службе после всего лишь десяти недель работы в компании Юмимото.

- Я не могу в это поверить. Это было бы так гнусно с ее стороны.

- Все, что я могу вам сказать это то, что она действительно много, очень много выстрадала во время своих первых лет работы здесь.

- И теперь она хочет, чтобы меня постигла та же участь! Это слишком низко. Мне нужно с ней поговорить.

- Вы действительно так думаете?

- Конечно. Как можно улаживать проблемы, если не говорить о них?

- Только что вы говорили с господином Омоши, когда он осыпал нас проклятиями. По-вашему, все уладилось после этого?

- Что верно, так это то, что если не поговорить, то проблема не решится.

- А мне кажется еще гораздо более верным то, что когда мы говорим, мы рискуем ухудшить ситуацию.

- Не волнуйтесь, я не буду вмешивать вас в эти истории. Но мне надо поговорить с Фубуки. Если я этого не сделаю, я просто взорвусь.

Мадемуазель Мори приняла мое приглашение с удивленно-вежливым видом. Она последовала за мной. Зал заседаний был пуст, и мы обосновались там.

Я начала мягким уравновешенным голосом:

- Я думала, что мы друзья. Я не понимаю.

- Чего вы не понимаете?

- Вы станете отрицать, что донесли на меня?

- Мне нечего отрицать. Я выполнила предписание.

- Предписание было гораздо важнее дружбы?

- Дружба слишком громкое слово. Я бы скорее назвала это "хорошими отношениями между коллегами".

Она произнесла эти ужасные слова с невинно-любезным спокойствием.

- Понимаю. И вы полагаете, что наши отношения смогут оставаться хорошими после вашего поступка?

- Если вы извинитесь, я обещаю все забыть.

- Вам не откажешь в чувстве юмора, Фубуки.

- Это поразительно. Вы ведете себя так, словно вы обижены, в то время, как совершили серьезный проступок.

Я имела неосторожность выдать:

- Любопытно. Я полагала, что японцы отличаются от китайцев.

Она посмотрела на меня, не понимая. Я снова сказала:

- Да. Доносительство не дожидалось коммунизма, чтобы стать в Китае добродетелью. И даже сегодня сингапурские китайцы поощряют своих детей доносить на своих товарищей. Я думала, что у японцев еще сохранилось чувство чести.

Без сомнения, я задела ее, и это было моей ошибкой.

Она улыбнулась.

- Вы считаете себя в праве читать мне уроки морали?

- По вашему, Фубуки, почему я захотела поговорить с вами?

- Из-за несознательности.

- Вы не допускаете, что я это сделала из желания помириться?

- Допустим. Извинитесь, и мы помиримся.

Я вздохнула.

- Вы умная и утонченная. Почему вы делаете вид, что не понимаете?

- Не будьте претенциозны, понять вас очень легко.

- Тем лучше. В таком случае, вам понятно мое возмущение.

- Я понимаю его и осуждаю. Это у меня были причины возмущаться вашим поведением. Вы добивались повышения, на которое не имели права.

- Допустим, я не имела на это права. Но вам-то, лично, что до этого? Моя удача ни в чем вас не ущемляла.

- Мне двадцать девять лет, а вам двадцать два. Я занимаю мой пост с прошлого года. Я боролась годами, чтобы его получить. А вы, вы мечтаете получить такой же статус за несколько недель?

- Так вот оно что! Вам нужно, чтобы я страдала. Вам не выносим чужой успех. Какое ребячество!

Она презрительно рассмеялась:

- А усугублять свое положение, как это делаете вы, по-вашему, признак зрелости? Я ваш руководитель. Вы полагаете, что имеете право так грубо разговаривать со мной?

- Вы мой руководитель, это верно. У меня нет никакого права, я знаю. Но я хотела, чтобы вы знали, как я разочарована. Я вас так уважала.

Она элегантно усмехнулась:

- Ну, я-то не разочарована. Я не питала к вам никакого уважения.

На следующее утро, когда я пришла в компанию Юмимото, мадемуазель Мори объявила мне о моем новом назначении:

- Вы будете работать здесь же, в бухгалтерии.

Мне стало смешно:

- Я, бухгалтер? Почему не воздушный гимнаст?

- Бухгалтер было бы слишком громко сказано. Я не считаю вас способной к бухгалтерской работе, - сказала она мне с жалостливой улыбкой.

Она показала мне большой ящик, в котором хранились счета за последние недели. Затем указала на шкаф, где были сложены огромные папки, на каждой из которой значилось название одной из одиннадцати отделений компании "Юмимото".

- У вас будет очень легкая работа, а значит, вполне вам доступная, объяснила она мне педагогическим тоном. -- Сначала вы должны будете сложить счета в хронологическом порядке. Затем вы определите по каждому счету, к какому из отделов он относится. Возьмем, к примеру, вот этот: одиннадцать миллионов за финский эмменталь -- о, как забавно, это относится к отделу молочных продуктов. Вы берете книгу счетов ДП и переписываете в каждую колонку дату, название компании и сумму. Когда все счета будут переписаны и разложены, сложите их в этот ящик.