Жила-была старушка в зеленых башмаках

— Варвару Симеоновну я люблю как сестру…

— А вы с нею и похожи, между прочим: оба статные, голосистые, с юморком… Но — не судьба! А нравится тебе, дедуленька, милая наша Агния Львовна Пчелинцева. В нее ты и влюблен. Хотя из всех подруг она кажется старшей по возрасту и больше всего похожа на бабушку… И вот в этом, между прочим, все и дело!

— В чем, не понял?

— В том, что она похожа на мою бабушку, твою покойную жену.

— Слушай, Пашка, а ведь ты правду говоришь! Я никак не мог понять, что же это мне в ней так нравится? И как это ты первый углядел?

— Что ты именно в нее влюблен?

— Нет, что она похожа на твою покойную бабушку.

— Вот так и углядел. Легко мне с ней, понимаешь? С Ликой Казимировной нас связывает любовь к поэзии, с Варварой Симеоновной мне страшно интересно — она так много знает! А с Агнией Львовной мне просто хорошо и уютно. И надежно как-то… Так ты собираешься ей делать предложение или нет?

— Ну, ты уж погоди, Пашка, не торопи меня!

— Смотри, дед, упустишь — жалеть будешь!

— Неужели ты думаешь, что у меня есть соперники? — Такая мысль Егору Александровичу явно в голову не приходила.

— Кто знает, кто знает… — многозначительно произнес Павел.

Егор Александрович над словами внука задумался. Уж не рассказывала ли ему его подруга Орхидея о каких-нибудь кавалерах Агнии Львовны? Даже молодые Гербалайф, Димон и Иннокентий именно о ней отзываются с неизменным восторгом. Ну, Димон, конечно, не в счет — он намного моложе Агнии Львовны и женат. А вот Гербалайф и Иннокентий пусть и моложе лет на двадцать, но они битые жизнью потертые мужики, а вот Агния Львовна сумела себя сохранить. Свежесть в ней какая-то наблюдается… Конечно, сейчас эти собачьи фотографы — нет, он это без всякого дурного смысла! — заняты проблемами расширения своего бизнеса, но кто знает, кто их знает… И Егор Александрович решил… стать немного решительнее. Для начала он участил свои визиты именно к Агнии Львовне.

— Я тут проезжал мимо, смотрю, свет в окне у вас горит, ну и решил заглянуть на огонек. Чаем не напоите?

— Напою, конечно, напою! Проходите, Егор Александрович! — отвечала радушная Агния Львовна, удивляясь, куда это «проезжал мимо» по их тихой улице Егор Александрович и как это он ухитрился на ходу заметить свет в ее окне, выходящем во двор?

Но для решительного разговора Егор Александрович пригласил Агнию Львовну в маленькое кафе-кондитерскую на Колокольной улице. В кафе не было посетителей, официантка скучала за стойкой, грохотала и блямкала громкая музыка. Чтобы прибавить себе уверенности, Егор Александрович с музыки и начал; он помог Агнии Львовне раздеться, усадил ее за самый уютный столик у окна и подошел к официантке.

— Девушка, нам с дамой нужно поговорить, поэтому я попрошу вас сменить музыку на более подходящую для нашего возраста, без этого… грохота.

— Это радио, там вся музыка такая, — ответила девушка. — Но если хотите, могу и выключить совсем.

Егор Александрович подумал, что в маленьком помещении, если убрать музыку, невозможно станет вести разговор без того, чтобы его не слышала официантка.

— Да нет, зачем же совсем выключать? Вам станет скучно. Давайте мы просто сменим программу. Вы позволите? — И, не дожидаясь разрешения официантки, он прошел за стойку, где на полке за спиной девушки стоял двухкассетник с приемником, и быстро нашел волну классической музыки. Оркестр играл вальс из «Фауста». У девушки за стойкой моментально прокисло лицо.

— Потерпите полчасика? — участливо спросил Егор Александрович.

— Да ладно уж… Делайте заказ!

Он заказал два кофе со сливками и пирожные птифур.

Пока ели пирожные и пили кофе, разговор шел о привычных вещах: о погоде, о том, как хорошо чувствует себя в последнее время Павел, которому очень на пользу пошла дружба с Ликой Казимировной и Варварой Симеоновной. А когда с пирожными было покончено, Егор Александрович вдруг стал очень серьезным и сказал Агнии Львовне?:

— Дорогая Агния Львовна, у меня к вам большая-большая просьба — давайте выпьем с вами по бокалу вина.

Агния Львовна очень удивилась и спросила:

— А в честь чего, Егор Александрович, мы вдруг станем с вами пить вино среди бела дня, разве сегодня какой-то праздник?

— Может быть, да, а может быть, нет. Я этого еще не знаю, потому мне и хочется выпить вина для храбрости.

Агния Львовна поняла, что сейчас ей предстоит выслушивать признания Егора Александровича в неравнодушии к одной из ее подруг, давать какие-нибудь советы, вздохнула и сказала:

— Ну, для храбрости вам пить совсем не надо, вы и без того достаточно храбрый человек, если собираетесь заказывать вино в таком случайном месте. Я вот трусиха и боюсь за свою печень, а потому пить с вами не стану, но не возражаю, чтобы вы пили один. А мне лучше закажите еще немножко птифур — вот они здесь поразительно свежие и вкусные. Не грех воспользоваться удачей!

— Тогда, Агния Львовна, если можно, я лучше выпью водочки…

— Да на здоровье, дорогой! Почему не выпить, если хочется?

Егор Александрович сходил к стойке и сделал заказ.

— Рюмочка мне все-таки нужна для храбрости, — сказал он, садясь на место, — потому что я сейчас собираюсь говорить вам комплименты.

— В самом деле? Ну я уж постараюсь не захмелеть от ваших комплиментов. Поскольку догадываюсь, что главные из них предназначаются вовсе не мне, а моим пирожкам с капустой.

— Почему же только с капустой? — удивился Егор Александрович.

— Да ведь у Лики лучше получаются сладкие булочки, а Варенька у нас специалист по пирожкам с мясом.

— Нет, дорогая моя Агния Львовна, вкус пирожков тут даже и ни при чем: важно то, как вы их печете. Ваши подруги обе прекрасно готовят, это так, и тут не может быть двух мнений. Но Лика Казимировна за стряпней может, простите, болтать о чем угодно и с кем угодно — в основном с Титаником, конечно, а Варвара Симеоновна обычно за приготовлением блюд что-то напевает. Слово нет, поет она прекрасно и даже напевает очень музыкально, но…

Тут подошла официантка и поставила перед ним рюмку водки на блюдечке, а перед Агнией Львовной — тарелочку с пирожными.

— Ваше здоровье! — Егор Александрович лихо опрокинул свою рюмочку, выдохнул и с новым приливом вдохновения продолжил: — Только у вас, дорогая Агния Львовна, когда вы готовите для нас всех какую-нибудь еду, лицо становится необыкновенно прекрасным: оно становится отвлеченно-сосредоточенным и наполняется таким светом, будто в каждый кулинарный ингредиент вы вкладываете частичку вашей прекрасной души, вашей любви!

— Егор Александрович, это не совсем так…

— Не перебивайте меня, Агния Львовна, я ведь только начал! Безусловно, Варвара Симеоновна — редкая для своего возраста красавица, а Лика Казимировна сохранила молодость до такой степени, что иногда кажется девочкой-подростком. Но в вас есть нечто такое, что указывает на великое предназначение женщины — быть хранительницей домашнего очага. Это высшая женственность, которая не уходит с годами. Агния Львовна, я буду краток, как подобает военному человеку. Выходите за меня замуж, дорогая Агния Львовна!

— Ноя…

— Подождите еще минутку, я еще не закончил! Выслушайте меня до конца. Если вы ответите мне «да», я постараюсь, мы оба с Пашкой постараемся, чтобы вы никогда, никогда об этом не пожалели. Павел тоже вас успел полюбить. Вот теперь, пожалуй, все. Что же вы ответите мне, Агния Львовна?

Агния Львовна долго смотрела на него с несколько растерянной улыбкой, а потом сказала:

— Дорогой мой Егор Александрович! Спасибо вам за эти слова…

— И вы выйдете за меня замуж?

— Нет, не выйду.

— Почему?

— Это невозможно.

— Да почему же?!

— Потому что я замужем.

— Простите, как это — «замужем»? Но… Но я полагал, что вы — вдова.

— Вдова. Но тем не менее муж-то у меня есть.

— Разве он не умер?

— Он умер. Но ведь от этого он не перестал быть моим мужем! У нас есть дети, внуки, а теперь уже появился и правнук Максимка. И всем им он, Юра мой покойный, отец, дедушка и прадед. И мы с ним обвенчаны. Вы понимаете, что это значит, дорогой мой Егор Александрович?