Друг стад

Однажды в начале лета с юго-запада налетела гроза, и Тупица с двумя приятелями укрылся под раскидистым дубом. В дерево ударила молния. Оба его спутника были убиты на месте, но Тупица в силу неведомых мне причин отделался лишь двадцатиминутным обмороком. Когда я прибыл на место событий и поднес огромную откупоренную бутыль с нашатырем к самому его носу, теленок встряхнул головой и завозился. Несколько минут спустя он был уже на ногах, - с виду дурак дураком, как обычно. Уолдо потом утверждал, что этот удар молнии, надо думать, вышиб из его башки последние жалкие остатки серого вещества.

И вот теперь Тупица валялся на земле, а все потому, что чревоугодие этого сластоежки возобладало над здравым смыслом. Казалось, что это достойный финал, венчающий нескладную, полную ошибок жизнь.

Моя статистика удачных выздоровлений коров с переполненным рубцом не то чтобы ослепительна; подозреваю, что и другим ветеринарам хвастаться особо нечем. В графстве Чокто я впервые столкнулся с проблемой переполнения рубца на ферме мистера Кента Фарриса: его коровы объелись мешанки, поставленной бродить для производства домашней наливки, и тогда моя пятидесятипроцентная норма излечения чуть-чуть превышала среднестатистический уровень. Я и по сей день ищу эффективное лекарство от этого недуга.

Тупица лежал в загоне, футах в тридцати от того самого места, где появился на свет. Туша его возвышалась над землей точно гигантский прыщ, вот только глаза были по-коровьи закрыты. Бедняга намертво уткнулся носом в грязь и без поддержки непременно завалился бы на бок. Несколько раз пихнув, толкнув и потыкав его в бок, я осознал, что Уолдо лепечет что-то насчет помощи.

- Док, чего делать будем? Ему как, совсем худо? А к тому времени, как Кэти вернется, мы его вылечим? Водички не принести? Может, на помощь кого кликнуть? Док, смотрите, куда ступаете!

- Уолдо, успокойтесь и послушайте меня! Да послушайте же! - заорал я. - Надо воткнуть в него вот эту трубку и дать ему растительного масла, чтобы вывести из организма все лишнее. А потом закачаем в него внутривенно всяких растворов и антибиотиков. И введем ему культуру рубцовых бактерий, чтобы желудок опять заработал. Нет, к приезду Кэти он не поправится. Лечение займет несколько дней,- если он вообще выздоровеет. - Последние мои две фразы Уолдо намеренно пропустил мимо ушей.

- Ну держись, держись, старина, Док уж тебя на ноги поставит, бабушкой клянусь, - слышал я краем уха, направляясь к пикапу за ворохом лекарств.

Десять минут спустя, вводя раствор в яремную вену Тупицы, я изложил свой прогноз.

- Не удивлюсь, если завтра к этому времени старину Тупицу вы утратите, - проговорил я. - Он не встает и даже голову от земли оторвать не в силах. Перистальтики никакой; животное сильно обезвожено. Уж слишком многое против него.

- От души надеюсь, Док, что вы ошиблись. Уж и не знаю, как Кэти это воспримет: Тупица-то у нее вроде как в любимчиках.

На следующий день Тупице вроде как полегчало. Он вышел из коматозного состояния и даже понюхал и немножечко пощипал травяного сена. При виде улучшения столь явного я приободрился, а также с радостью узнал, что Кэти приезжает нынче вечером. Если бы только удалось поддержать беднягу до ее возвращения, на душе у меня сделалось бы куда как спокойнее: я был уверен, что теленок еще больше воспрянет духом, заслышав знакомый голос и почувствовав прикосновение ее руки.

На следующий день, заехав на ферму с обходом, первое, что я увидел, была Кэти в комбинезоне и камуфляжной кепке. Умением исцелять словно по волшебству, - в данный момент это благотворное воздействие ощущал на себе Тупица, - Кэти уподоблялась самой Флоренс Найтингейл, хотя внешне нимало на нее не походила. Теленок уже стоял на своих ногах, уткнувшись головой в пластиковое ведро у нее в руках.

- Кэти, надеюсь, вы не зерном его кормите? Зерна ему пока еще нельзя, - предостерег я.

- Право же, Док, вы ж меня не первый день знаете! Это просто теплая вода с электролитами: я в ней клубничное желе развела. Он же пить хочет! объявила она. - Нынче утром он почти кварту выпил. В одиннадцать получит свою рубцовую культуру, а в полдень я погляжу, не пожует ли он люцернового сенца, что я у дороги набрала.

- Ну что ж, я рад, что вы дома: уж вы-то беднягу выходите!

- А уж я-то как рада! - отозвалась она. - А то вы с Уолдо так и заморили бы годовалого теленочка! - Не мы ли трудились, не покладая рук, пока она где-то порхала да развлекалась, - и вот тебе благодарность! подумал я про себя.

- Кстати, вы готовы сегодня прооперировать Берту, или Уолдо и не подумал с вами договориться? - осведомилась она. Бертой звали лучшую свиноматку на ферме.

- Мой скальпель всегда к вашим услугам, - уклончиво отвечал я. Я понятия не имел, о чем идет речь, поскольку Уолдо и в самом деле позабыл поставить меня в известность. - А где же пациентка?

- В загоне, конечно. А вы где думаете, в кухне?

- Ну, у вас на ферме я уже почитай что разучился удивляться. Коров называют в честь ветеринаров и священников, опять же собачье кладбище под соснами...

Когда состарившиеся питомцы Кэти покидали этот мир, она и впрямь устраивала им достойные похороны неподалеку от дома, на специально отведенном участке на опушке леса. Пару раз меня вызывали усыпить животное и поучаствовать в обряде погребения. По приезде я обнаруживал уже вырытую могилку, а рядом с ней - немного кровельной жести и горку сосновых иголок. Верный четвероногий друг покоился в красивой коробочке, внутри устланной его любимым одеяльцем или ковриком, на котором тот, бывало, спал у очага; затем импровизированный гробик аккуратно опускали в могилу и засыпали сосновой хвоей. После того и хвою, и гроб накрывали куском жести, а поверх наваливали земли. Когда с тяжелой работой бывало покончено, меня просили сказать несколько слов об усопшем. Мне не то чтобы всякий день приходилось выступать распорядителем на звериных похоронах, однако на ферме и в доме Кингов я был частым гостем, всех тамошних обитателей знал неплохо и мне не составляло труда вспомнить что-нибудь приятное о каждом животном, - так что поучаствовать в обряде погребения и проводить очередного питомца в последний путь я почитал за честь.