Друг стад

У загона для свиней к нам присоединился Уолдо. Кэти как раз показывала мне, что не так с мордой бедняжки Берты. Я знаком велел Уолдо придержать язык, - дабы Кэти не разразилась бы очередной обличительной речью на предмет забывчивости "этих мужчин". В левом углу Бертиной пасти торчал изрядный нарост дюйма в два-три, - видимо, знаменитая свинячья бородавка.

- Да, Уолдо рассказывал мне об этой неприятности, пока вы развлекались за милую душу, - соврал я. - Бородавку удалить нетрудно, вот только в толк не возьму, зачем. Сдается мне, краше наша пациентка все равно не станет, хоть пригласите первого в Голливуде специалиста по пластическим операциям. - Фыркнув, Уолдо подмигнул мне. Кэти шутливо замахнулась на меня кукурузным початком.

- А что это, собственно? - уточнила она.

- Возможно, доброкачественная фибропапиллома, но может статься, что и базально-клеточая эпителиома. Точно сказать не могу, пока не посмотрю гистологию, - с убийственной серьезностью сообщил я. И снова женская ручка проворно подобрала пару початков, и в голову мне полетели новые снаряды. Я поспешно пригнулся: с силой брошенный початок вполне способен причинить некоторый вред.

- Вы, Док, не умничайте слишком-то! - предупредила она. - Если не остережетесь, глядишь, скажете чего-нибудь в этом роде ребятам на бензоколонке "Токси", а они, чего доброго, решат, что вы на них наезжаете! То-то пух и перья полетят! А я, между прочим, и не развлекалась вовсе. Неужто нельзя по-человечески сказать? Это рак или что?

- Небось, оно самое и есть, - ехидно отозвался я. На сей раз разбросанные по земле початки валялись за пределами досягаемости, так что Кэти просто поджала губы и испепелила меня негодующим взглядом, явно недовольная моим диагнозом насчет "оно".

И приятно же посмотреть на лица друзей, предварительно огорошив их изрядной дозой медицинского жаргона! Большинство моих клиентов претендовали на короткий, сжатый диагноз, изложенный на доступном английском, - на каком в Алабаме говорят, - безо всяких там хитроумных супернаучных оборотов. Однако мне очень не хотелось растерять весь свой специализированный словарный запас, столь необходимый для написания отчетов или консультаций по телефону с каким-нибудь из моих высокоученых, облаченных в белые халаты профессоров.

Кэти беспокоилась, что опухоль может оказаться злокачественной; однако еще больше заботил ее внешний вид Берты, поскольку обиталище свинки и загон для выгула располагались неподалеку от весьма оживленной гравиевой дороги. Услужливые, но чересчур любопытные соседи уже не раз останавливались у дома и расспрашивали об этом досадном физическом недостатке.

- Что это за штука на морде у вашей свиньи? - изумлялись они.

- Никакая это не свинья, братец, а Берта Кинг! - ответствовал Уолдо. А на губе у нее всего лишь запал. Доктор отличненько его вылечит, как только мы зерно уберем. В два счета ей личико подтянет!

Запал у животного - все равно что нарост на дереве. Это может быть и абсцесс, и доброкачественная опухоль, и просто твердое, неопознаваемое утолщение, однако само слово отнюдь не относится к числу научных терминов, милых сердцу составителей медицинских словарей.

На время операции Кэти предпочла самоустраниться, что меня вполне устроило. Я знал, что шум и гам, неизбежные в таких случаях, ей по душе не придутся. Мы поймали Берту за кольцо в носу, - именно так свиней и ловят, и, как мы и ожидали, без пронзительного, затяжного визга не обошлось. Держу пари, слышали его миль за пять с подветренной стороны. Однако, едва начал действовать впрыснутый в вену пентобарбитал натрия, над загоном мгновенно воцарилась тишина. С самой операцией ни малейших проблем не возникло; никаких осложнений тоже не было. С трудностями мне пришлось столкнуться, когда пару недель спустя я возвратился снять швы. Не ожидая недоброго, я ступил на Бертину территорию, - и тут я сперва услышал, а потом и увидел, как свинья мчится прямо на меня, злобно всхрапывая чавкающей, слюнявой пастью. По спине у меня, прямо-таки снизу доверху, пробежал холодок. Я в панике вскарабкался на автоматическую кормушку, а свинья бушевала внизу, принюхиваясь к запаху хорошо запомнившегося чужака. Уолдо, спрятавшись за цилиндрической коробкой на пятьдесят пять галлонов, тихо ржал над моей злосчастной участью, а я с высоты сего благородного пьедестала изучал результаты своих хирургических усилий.

Шрам на Бертиной морде был просто прекрасен. Собственно говоря, никакого шрама и не было. Видны были только белые швы. Я нарочно не подрезал концы, чтобы выдернуть нитки не составило труда, и теперь они торчали из пасти, словно Берта вознамерилась отрастить белые щетинистые усы, причем только с одной стороны.

"Отличная работа!" - поздравил я сам себя, застыв, точно статуя, на конусообразной вершине кормушке.

- Уолдо, да убери ты отсюда свою свинью! - проорал я.

- Док, да это ж никакая не свинья, а Берта! - поправил Уолдо между приступами смеха. - И она отлично помнит, что вы с ней давеча сотворили!

Наконец при помощи нескольких колосков из яслей Берту удалось-таки увести подальше от меня. Я торопливо слез на землю и опрометью бросился к пикапу. Оттуда я громко проинструктировал и Берту, и Уолдо, что следует делать со швами, и в мгновение ока унесся прочь. А Уолдо, согнувшись вдвое, продолжал хохотать, - хотя этого я уже не слышал.

Тупица тоже поправился, и на здоровье больше не жаловался. Когда я видел его в последний раз, он пытался забодать своих сородичей, отгоняя их от трех кормушек сразу, чтобы дать волю своим неуемным аппетитам. Недавнее злоупотребление на нем ни капельки не сказалось.

В ветеринарах нечасто видят косметических хирургов, однако мои и коллеги и я то и дело в косметических целях обезроживаем телят, купируем уши некоторым породам собак и, по слухам, даже скунсов, бывало, обезваниваем, хотя в ветеринарии эта процедура воспринимается "в штыки". Я же всего лишь сделал "подтяжку лица" страхолюдине-свинье. Не самое увлекательное занятие; однако приятно думать, что если удаление морщин среди свиней войдет в моду, я всегда смогу применить навыки, отработанные на Берте Кинг.