Рассказы из сборника Отступление

Алекс провел в меблированной комнате три месяца, почти не меняя позы. Сэм выступал в роле няньки и медицинской сестры в одном лице. Он его кормил, играл с ним в карты - преимущественно в рамми, и читал ему спортивные новости.

В то время, когда Сэм отсутствовал, Алекс лежал, смежив веки, и мечтал о своей бильярдной. Над её дверями будет ярко вспыхивать и гаснуть неоновая надпись "Бильярдная Алекса". Внутри он расставит новые столы и кожаные кресла, чтобы заведение стало похожим на клуб. "Бильярдная Алекса" станет столь рафинированным местом, что там смогут играть даже леди. Он сделает всё, чтобы бильярдная отвечала утонченным вкусам избранных слоев общества. Не исключено, что там станут подавать холодный бесплатный ленч: ростбиф и швейцарский сыр. Всю оставшуюся жизнь он проведет как джентльмен, сидя в клубном пиджаке за кассой. В этот момент Алекс всегда улыбался. Как только Фланаган выдаст ему его долю, он тотчас отправиться в бильярдную на Клинтон-стрит и выложит деньги на стойку. Наличными. Эти доллары дались ему тяжело. Он едва не умер, и были моменты, когда он мечтал о смерти. Его волосы сгорели и теперь до конца дней будут расти пучками, как трава на заброшенной дороге. Ну и дьявол с ними! Ничего нельзя получить задаром. Пять тысяч долларов, пять тысяч долларов, пять тысяч долларов...

Первого июня, впервые за три месяца и двенадцать дней он оделся. Натянув брюки, он был вынужден некоторое время посидеть, так колени не держали. Затем он оделся до конца, оделся очень тщательно, уделив особое внимание галстуку. Покончив с одеванием, Алекс сел и принялся ждать появления Фланагана и Сэма. Вскоре он выйдет из этой вшивой каморки с бумажником, распухшим от пяти тысяч долларов. Что же, думал он, я заработал эти деньги. Заработал.

Фланаган и Сэм ввалились без стука.

- Мы торопимся, - объявил Фланаган. - Уезжаем на Адирондакские горы. В июне там, как говорят, классно. Мы хотим произвести окончательный расчет.

- И правильно, - осклабился Алекс. Он не мог не улыбаться, думая о деньгах. - Пять тысяч долларов, детка.

- Боюсь, что ты ошибаешься, - медленно произнес Фланаган.

- Ты сказал, пять тысяч долларов? - вежливо переспросил Сэм.

- Да, - ответил Алекс. - Да. Пять тысяч баксов, как мы и договаривались. Разве не так?

- Это было в феврале, Алекс, - ровным голосом пояснил Фланаган. - А с февраля много что успело случиться.

- С тех пор произошли великие изменения, - добавил Сэм. - Почитай газеты.

- Перестаньте издеваться, - сказал Алекс, обливаясь в глубине души слезами. - Прекратите это дерьмо!

- Всё верно, полководец, - произнес, глядя без всякого интереса в окно, Фланаган, - тебе причиталось пять тысяч долларов. Но всех их сожрали докторские счета. Разве это не ужасно? Страшно подумать, насколько дорогими в наши дни стали медицинские услуги!

- Мы пригласили для тебя специалиста, Алекс, - вмешался Сэм. - Самого лучшего. Кроме ожогов, он знаменит и тем, что классно лечит огнестрельные раны. Но стоит безумно дорого.

- Послушай ты, вшивый Фланаган! - заорал Алекс. - Я тебя достану! Не думай, что я не смогу тебя достать!

- В твоем состоянии кричать вредно, - примирительно сказал Фланаган.

- Да, - подтвердил Сэм, - специалист говорит, что тебе нельзя напрягаться.

Фланаган подошел к комоду, выдвинул ящик и извлек из него револьвер Алекса. Умело открыв барабан, он вытряхнул себе на ладонь патроны и тут же пересыпал их в карман.

- На тот случай, если твоя горячая греческая кровь на минуту затуманит тебе голову, Алекс, - пояснил он. - Это было бы очень плохо.

- Послушай, Фланаган! - крикнул Алекс. - Неужели я ничего не получу? Совсем ничего?

Фланаган взглянул на Сэма, открыл бумажник, вытянул оттуда пятидесятидолларовую банкноту и швырнул её Алексу.

- Из собственного кармана, - сказал он. - Как знак моей ирландской щедрости.

- Наступит день, - сказал Алекс, - когда я расплачусь по всем долгам. Запомни. Так что жди.

- Эксперт мирового класса, эффективно действующий в любых обстоятельствах, - захохотал Фланаган. - Послушай Александр, тебе наш бизнес противопоказан. Поэтому завязывай. Прислушайся к совету старика. Тебе для нашей работы не хватает темперамента.

- Я расплачусь, - упрямо повторил Алекс. - Запомни.

- Полководец! - рассмеялся Фланаган. - Ужасный грек! - Он приблизился к Алексу и ткнул тыльной стороной ладони в лицо. Голова Алекса резко дернулась назад. - Будь здоров, Александр! - бросил Фланаган и вышел из комнаты.

После этого к Алексу подошел Сэм. Он положил ладонь на плечо страдальца и ласково произнес:

- Береги себя, Алекс. Тебе пришлось пройти через большие испытания.

Сказав слова утешения , он последовал за Фланаганом.

Минут десять Алекс сидел в кресле, уставившись сухими глазами в стену. Нос от удара Фланагана слегка кровоточил. Затем Алекс вздохнул, встал с кресла и влез в пиджак. С трудом наклонившись, он поднял с пола пятьдесят долларов и положил банкноту в бумажник. Пустой револьвер он опустил в карман пальто и медленно вышел из дома на яркое июньское солнце. Едва доковыляв до парка "Форт грин", он, тяжело дыша, уселся на первую скамейку. Несколько минут он сидел в неподвижной задумчивости, время от времени печально покачивая головой. Затем Алекс извлек из кармана пальто револьвер, осторожно огляделся по сторонам и незаметно опустил оружие в стоящую радом со скамьей урну. Пушка упала на накопившиеся в уроне бумаги с негромким глухим стуком. Алекс запустил руку в урну, вытащил оттуда выброшенную кем-то газету и сразу обратился к разделу "Работа". Солнце ярко освещало газетные листы. Алекс прищурился и начал водить пальцем по странице, отыскивая секцию "Требуются молодые мужчины". Он ещё долго сидел в своем тяжелом пальто под жарким июньским солнцем, делая на полях газетного листа крошечные карандашные пометки.

ЖИТЕЛИ ИНЫХ ГОРОДОВ

Когда пришли большевики, все мужчины, включая мелких лавочников, приказчиков, служащих и случайно оказавшихся в городе селян, поспешно нацепили красные банты и высыпали на улицы приветствовать их приход, распевая наспех, и поэтому плохо заученный "Интернационал". Пока большевики оставались у власти, в городе царил покой и порядок. Ночные улицы охраняла милиция и ко всем - даже евреям - обращались "товарищ". Затем, когда белые снова овладели городом, все те мужчины, которые не ушли вместе с большевиками, вышли на улицы, чтобы выразить свой восторг в связи с их возвращением, а женщины на всех окнах вывесили белые простыни. Сразу начались погромы. Дома евреев подвергались разграблению, а еврейских женщин насиловала городская шпана. Таким был Киев в 1918 году. Город много раз переходил из рук в руки. Ураган войны сотрясал его, и всю историю того времени можно было прочитать в печальных глазах живших в нем евреев.