Мой бедный фюрер (СИ)

- Может быть, – ответил Андрей, – пойду, прилягу.

- Если что, подтягивайся.

- Хорошо. – Андрей заставил себя улыбнуться и, развернувшись, пошел подальше от полянки, на которой вовсю отдыхал народ. Чтобы его никто не тревожил, он укрылся в небольшом проеме между забором и сарайчиком. Андрей просидел так с полчаса и не заметил, как уснул.

Проснулся Андрей от шумного топота и громких разговоров. Он вылез из своего убежища и подошел к толпе возящихся с палатками и сумками ребят. Все организованно покидали дачу, напоследок наводя вокруг чистоту и порядок.

Вернувшись домой, Андрей два дня практически не выходил из своей комнаты, старался избегать разговоров с матерью и не подходил к телефону. Он не мог спать и почти ничего не ел. Маргарита Сергеевна, озабоченная странным поведением сына, пыталась поговорить с ним, но Андрей не смел даже думать о том, чтобы все рассказать матери.

Прошел еще один день, и Андрей, не в состоянии больше держать в себе этот кошмар, решил во что бы то ни стало рассказать кому-нибудь об убийстве. Моня, пожалуй, был единственным человеком в их компании, кому Андрей мог доверять. Андрей позвонил ему и поделился своей проблемой.

- Надо посоветоваться с Семеном, – предложил Моня, – он точно знает, что делать.

- Моня, никому ничего не надо рассказывать. Пусть это останется только между нами. Понял?

- Хорошо, – пообещал Моня, – обещаю, что никому не расскажу.

- Я хочу уйти из движения, – признался Андрей. – Как это можно сделать, не знаешь?

- Ну, ты даешь. Чего вдруг? – удивился Моня. – Только недавно посвящение прошел. Мало ли что по пьяни могло привидеться. Не руби сгоряча. Так просто из движения не уходят. Я бы на твоем месте не торопился.

После разговора с Моней Андрею стало легче, но вскоре он отчего-то начал сомневаться в правильности своего поступка. «Нет, – думал Андрей, – Моня, конечно, не станет меня выдавать, но он запросто может проболтаться Семену или Мелкому, а в них нельзя быть уверенным».

Вечером в комнату к Андрею зашла Маргарита Сергеевна. Она была чем-то очень взволнована, это было видно по ее озабоченным, но от этого не менее красивым глазам.

- Андрей, мне нужно серьезно с тобой поговорить, – сказала Маргарита Сергеевна, присаживаясь на краешек кровати. – Ты помнишь дядю Мишу, он с отцом вместе служил?

- Какого дядю Мишу? – спросил Андрей, пытаясь вспомнить, кого именно мать имеет в виду.

- Ну, Миша Сомов, большой такой, он к нам еще на Новый год приходил, когда, – Маргарита Сергеевна сделала паузу, и в уголках ее глаз появились еле заметные капельки слез, – отец был жив. – Она произнесла это «отец был жив» с таким трудом, что у Андрея невольно екнуло в груди, и к горлу подкатил ком.

- Я помню, милиционер какой-то был дядя Миша, – ответил Андрей.

- Да, это он и есть.

- И что с ним? – внутренне напрягшись, спросил Андрей.

- Он позвонил мне сегодня и сказал, что ему нужно с тобой серьезно поговорить. Он ничего мне толком не объяснил, сказал, что это срочно и не требует отлагательств.

Андрей напрягся сильнее и попытался выразить на лице удивление, однако в глазах его читался испуг и нежелание встречаться со старым приятелем отца.

К ужину пришел дядя Миша. Он практически не изменился с тех пор, когда был здесь в последний раз – разве что стал еще больше, и чуть прибавилось седины на его висках. Сомов был старшим следователем уголовного розыска. После чая и воспоминаний о совместном праздновании Нового года Сомов попросил Маргариту Сергеевну оставить их с Андреем наедине:

- Маргарит, нам поговорить бы с глазу на глаз, по-мужски. Я тебе потом все объясню.

Маргарита Сергеевна вышла, оставив Андрея и дядю Мишу одних.

- Ты догадываешься, о чем я хочу с тобой поговорить? – обратился Сомов к Андрею.

- Нет, – ответил тот, стараясь вести себя непринужденно, – понятия не имею. Я вроде бы ничего не натворил, пока. – Он улыбнулся, но улыбка получилась уж очень натянутой и неискренней. Андрей, действительно, не знал, о чем именно собирался с ним говорить приятель его покойного отца, хотя в глубине души был уверен, что причина разговора – события, свидетелем которых Андрей стал пару дней назад.

- Ты, – продолжил Сомов, – насколько я знаю, член «НСДРР»?

- Да, – ответил Андрей, уже нисколько не сомневаясь в теме предстоящей беседы.

- Вчера мы обнаружили труп мужчины, а днем раньше, в квартире, кстати, совсем недалеко отсюда, нашли его жену и полуторагодовалого сына, тоже мертвых. Покойного звали Сахиб Алиев. Они продали все свое имущество в Баку и приехали в Россию, чтобы немного заработать. Алиевым повезло: они открыли здесь небольшое кафе. Основную часть заработанных денег Сахиб отправлял домой, чтобы их родители не умерли с голоду, остальное вкладывал в дело. Сергей Карлович Зиновьев, личность тебе небезызвестная, я думаю, вымогал у Алиева деньги, но тот отказался платить ему, за что Сахиба и убили. Мы следим за Зиновьевым уже полгода и собрали достаточно доказательств того, что он со своими подопечными активно занимается рекитом. Правда, до сих пор все обходилось лишь легкими побоями и запугиванием, но видимо дело дошло и до убийства.

Андрей внимательно слушал Сомова, несмело глядя ему в глаза.

- Супругу Сахиба, – продолжил Сомов, – люди Зиновьева сначала по очереди изнасиловали, а потом на смерть забили бейсбольными битами, а, между прочим, она была на втором месяце беременности. С мальчиком эти выродки вообще обошлись жестоко: сначала они пассатижами вырвали ребенку все ноготки, а затем, засунули в задний проход кипятильник, который включили в розетку. Когда ублюдки уходили, пацан был еще жив, он сварился минут за десять. Представляешь, что он испытывал в этот момент? – Сомов достал из внутреннего кармана белый конверт и положил на стол перед Андреем. – Это фотографии с места преступления, взгляни.

- Не хочу, – ответил Андрей и испуганно посмотрел на дядю Мишу.

Сомов открыл конверт, вытащил из него несколько снимков и протянул Андрею. Андрей закрыл глаза и отвернулся. Он почувствовал, как Сомов схватил его руку и с силой вложил в нее фотографии.

- Смотри, – повторил Сомов, и Андрей, открыв глаза, увидел на снимке изуродованное тело ребенка, лежавшее на полу среди разбросанных вещей и пятен крови. Он бросил фотографии на стол и отвернулся. На глазах Андрея появились слезы, а к горлу подступила тошнота.

- Вот так-то, Андрей. О том, что это сделали РРовцы, пока никто не знает. И не узнает до конца следствия. Но если информация просочится, а лично я бы этого очень хотел, то кавказцы устроят твоим дружкам настоящую резню, причем такую, что Ночь длинных ножей по сравнению с ней покажется невинным пошлепыванием по попке. Они завалят всех бритоголовых в городе, и ты, Андрей, обязательно окажешься в их числе. Поверь, даже спецназ не сможет остановить толпу мстящих кавказцев. Мы с твоим отцом, если ты помнишь, служили вместе в Чечне. Так вот я лично много раз был свидетелем того, как чеченцы шли на смерть с высоко поднятой головой. Честь для этих людей превыше смерти. Они никогда и ничего не прощают, так что мстить за убитую семью они будут крайне жестоко. Кстати, Пашка, твой батя, несмотря ни на что, очень уважал их. Помню, он однажды сказал мне: «Миха, эта гребаная война никогда не закончится, потому что чеченцы любят свободу больше жизни». Поверь, Андрей, я бы очень не хотел, чтобы сына моего боевого товарища прирезали кинжалом в подворотне. А поэтому у меня к тебе есть деловое предложение: помоги мне собрать доказательства причастности Зиновьева к этому убийству, и я защищу тебя.

- Я не смогу, – ответил Андрей и опустил глаза.

- Поверь, парень, у тебя нет выбора. Если даже тебя не убьют кавказцы, что маловероятно, очень скоро мы соберем достаточно доказательств, чтобы надолго засадить Зиновьева за решетку, и никто из членов организации не избежит наказания, в том числе и ты. Мы уже давно следим за деятельностью вашей «НСДРР», но пока у нас не было серьезных оснований для ареста Зиновьева. Сейчас, когда на его совести не только неонацистская деятельность и вымогательство денег, но и организация группового убийства, мы сможем это сделать. У нас уже есть свидетели того, что Зиновьев угрожал Сахибу. Его людей видели недалеко от дома Алиевых за час до совершения убийства. Все свидетели готовы выступить в суде, и твой Сергей Карлович на этот раз загремит по полной программе.