Баллада о предместье

Дугал высвободил локоть из руки распорядителя и сам взял его под локоть.

— Скажите мне, — сказал Дугал, выталкивая распорядителя за дверь, — у вас есть роковой недостаток?

— Это лучший танцевальный зал на весь юг Лондона, и нечего нам тут на полу гадить, понятно? Пришли в кабаре — так и соблюдайте.

— Будьте так любезны, — сказал Дугал, — накрыть этой вот крышкой вон ту урну, а я пока пойду посмотрю, что делается в зале.

Позади него стояла Элен. «Пойдем поскачем, леопарда», — сказал Дугал, и скоро они затесались в самую гущу танцующих.

Мимо двигались Тревор и Бьюти. Тревор разглядывал Дугала из-под прикрытых век, многозначительно поджав губы.

— Как животик, бегемотик? — спросил у него Дугал.

Извивающаяся Бьюти издала переливчатый смешок.

Когда они снова поравнялись, Тревор сказал Дугалу:

— Кружевная сморкалочка при тебе?

Дугал подставил ему ножку. Тревор чуть не упал. Оркестр заиграл государственный гимн. Тревор сказал:

— Такому кособокому, как ты, надо плечо поддомкрачивать.

— Имей уважение к государственному гимну, — сказала Бьюти. Ее глаза были устремлены на дирижера джаз-банда, который, повернувшись лицом к залу, повел бровями в ее сторону.

— Повидаемся в парке, — сказал Дугал.

Элен сказала:

— Ну да, еще чего. Ты меня проводишь домой.

Тревор сказал:

— Вы, девочки, пойдете домой на пару. У меня в парке дельце с одной крысой.

Некоторые посетители, покидая зал, кричали Дугалу через головы слова благодарности, как то: «Вот уж спасибо за представление» и «Отлично работаешь, мальчик».

Дугал отвечал поклонами.

По пути к дамскому гардеробу Бьюти чуть замешкалась, прежде чем встать в очередь. Дирижер джаз-банда прошел мимо нее и слегка пошевелил надменными губами. Стоявший рядом Тревор расслышал: «Пойдем пошалим, овечка».

Бьюти показала глазами на Тревора, и тот заметил это.

— Она сейчас пойдет прямо домой, — сказал Тревор в нос, стоя лицом к лицу с дирижером. Он подтолкнул Бьюти по направлению к очереди.

Бьюти тут же снова повернулась к дирижеру джаз-банда.

— Ни одному мужчине не позволяется, — сказала она Тревору, — хватать меня руками.

Дирижер джаз-банда поднял и скорбно опустил брови.

— Пойдешь со мной, — сказал ей Тревор.

— У тебя же, по-моему, дельце в парке?

— Подождет, — сказал Тревор.

Бьюти достала из сумочки зеркальце и старательно подкрасила губы, вертя бронзовой головкой из стороны в сторону. Глаза ее тем временем следили за удаляющимся дирижером джаз-банда.

— Я пойду вдвоем с Элен, — сказала она.

— Этого не будет, — сказал Тревор. Он протолкался к выходу и высмотрел там Дугала и повисшую на нем Элен. Он привлек ее внимание и поманил ее двумя очень медленными движениями указательного пальца. Элен отцепилась от Дугала, раскрыла сумочку, вынула сигарету, прикурила, медленно затянулась и небрежной походкой направилась к Тревору.

— Отведи-ка домой своего дружка, ему же лучше будет, — сказал Тревор.

Элен выпустила струю дыма ему в лицо и отвернулась.

— Драка отменяется, — сказала она, возвратившись к Дугалу. — Хочет присмотреть за своей девчонкой, он ей не доверяет. Она аморальная.

Когда Тревор и Бьюти вышли из дверей, Дугал сказал ему с мостовой:

— Что, соловушка, болит головушка?

Тревор уронил руку Бьюти и пошел на Дугала.

— Не заводись с ним, — взвизгнула Элен, обращаясь к Дугалу, — он некультурный.

Бьюти пошла без провожатых, фасонно покачиваясь на высоких каблучках и переступая ровно, как по ниточке.

Тревор поглядел ей вслед, потом побежал вдогонку.

Дугал прогулялся с Элен до Кэмберуэлл-Грин. Там он остановился в апельсиновом кругу фонарного света и стал шарить по карманам. Наконец он нашел свернутый лист бумаги, развернул его и прочел:

— Так поступил Джон Рэскин со своей девушкой Шарлоттой Уилкс, — сказал Дугал, — что выявилось в результате моих изысканий. Но мы с вами не скажем сейчас друг другу последнее прости на этом самом месте. Отнюдь. Я подвезу вас до дома в такси, потому что вы самая качественная контролерочка из всех, какие мне попадались.

— Уж что в тебе есть, так то есть, — сказала она. — Что-то такое особенное. Если б я точно не знала, что ты шотландец, поклялась бы, что ирландец. Моя мать ирландка.

Она сказала, что не надо ехать в такси до ее дома, потому что ее мать не любит, когда она разъезжает с мужчинами в такси. Они доехали по набережной канала до Брикстонского шлюза.

— На будущей неделе я ухожу из «Мидоуз, Мид», — сказала Элен. — С понедельника начну работать у Дровера и Уиллиса. Это тебе не шуточки.

— Я видел, что Дровер и Уиллис расширяют дело, — сказал Дугал, — они давали объявления.

Они прошли еще немного вдоль канала, глядя на тихую воду.

Глава 5

Мистер Друс смущенно сказал:

— Я чувствую, я просто вынужден упомянуть тот факт, что за шесть недель вашей работы у нас число прогулов возросло. А именно — на восемь процентов. Не то чтобы я имел претензии. Я их не имею. И Рим не сразу строился. Я просто упоминаю тот факт, о котором твердят кадровики. Уидин вообще забавный парень. Как вы находите Уидина?

— Совершенно, — сказал Дугал, — лишен кругозора. Это его роковой недостаток. В остальном вполне нормален. — Говоря это, он как бы взвалил на плечи все бремя абсолютного знания и мирового опыта.

Мистер Друс отвел взгляд, потом снова посмотрел на Дугала, потом снова отвел взгляд.

— Кругозора, — сказал мистер Друс.

— Кругозора, — сказал Дугал и превратился в исповедника, который склоняется и вкрадчиво шепчет совет сквозь решетку. — Кругозор — это первый признак нормальности.

— Нормальности, — сказал мистер Друс.

Дугал закрыл глаза, и его большой рот медленно растянулся в улыбке. Дугал дважды неторопливо кивнул, намекая, что для него в мире нет тайн.

Мистер Друс поневоле признался:

— Иной раз случается, знаете, что я сомневаюсь даже и в своей нормальности. — Потом он рассмеялся и сказал: — Можете себе представить, и это говорит вам управляющий фирмы «Мидоуз, Мид и Грайндли».

Дугал открыл глаза.

— Мистер Друс, вы не так счастливы, как следовало бы.

— Да, — сказал мистер Друс, — я не так счастлив. Миссис Друс, скажу конфиденциально...

— Разумеется, — сказал Дугал.

— Миссис Друс не является моей супругой в собственном смысле слова.

Дугал кивнул.

— Мы с миссис Друс не имеем общих интересов. Когда мы тридцать два года назад поженились, я был простым коммивояжером по сбыту вискозного шелка. Да, это были тяжелые времена. Но я не остановился на достигнутом. — Мистер Друс умоляюще посмотрел на Дугала. — Я продвигался и не остановился на достигнутом.

Дугал стыдливо поджал губы и кивнул: теперь он был судьей, который не торопился с выводами по делу о разводе.

— Нельзя продвигаться, — взмолился мистер Друс, — не имея твердости характера.

— Нельзя продвигаться, — сказал мистер Друс, — если нет моральной устойчивости. А самое страшное — это ограниченность. Вот что самое страшное.

Дугал безмолвствовал.

— Нужна широта взгляда, — запротестовал Друс. — В нашей жизни иначе нельзя. — Он облокотился на стул и приложил ладонь ко лбу. Затем оперся подбородком на руку и продолжал: — Миссис Друс не обладает широтой взгляда. Она обладает узостью взгляда.

Дугал уперся локтями в подлокотники и положил подбородок на сплетенные пальцы.

— Я полагаю, что тут имеет место типичный случай несходства характеров, — сказал Дугал. — Я полагаю, — сказал он, — что у вас, мистер Друс, глубокая и чувствительная натура.

— Вы так полагаете? — спросил мистер Друс у психоаналитика.

— А чтобы разгадать чувствительную натуру, — сказал Дугал, — требуется психологическое чутье.