Баллада о предместье

Поутру в понедельник Дугал получил письмо. Джинни дала ему отставку. Он пошел в контору «Мидоуз, Мид и Грайндли» и напечатал кое-что из своих заметок. Во время утреннего перерыва на чай он спустился в длинный, как туннель, зал фабричной столовой и навел там справки об Одетте Хилл и Люсиль Поттер. Ему сообщили, что те с утра не вышли на работу. «Прогуливают. Мастер орет как оглашенный. Орет, что никакой дисциплины нет». Он взял себе булочку и чашку чаю, потом еще булочку. Звонок возвестил конец перерыва. Мужчины быстро разошлись. Несколько девушек демонстративно продолжали беседовать с тремя подавальщицами. На виду у них Дугал уронил голову на руки и заплакал.

— Что с ним такое?

— В чем дело, сынок? — спросила девушка лет шестнадцати, и Дугал поднял голову и увидел, что это прядильщица Доун Уэгорн. Прогуливаясь по этажам, Дугал как-то видел ее за работой, и ее строго рассчитанные кембриджским экспертом движения показались ему неотразимо влекущими. Дугал снова уронил голову и возобновил рыдания.

Доун потрепала его по увечному плечу. Он приподнял голову и тоскливо помотал ею из стороны в сторону. Из-за буфетной стойки вышла женщина и протянула ему аккуратно сложенное кухонное полотенце.

— На-ка, вытри глаза, пока никто не видит, — сказала она.

— В чем дело, приятель? — сказала другая девушка. Она сказала: — Вот тебе сморкалка. — Это была Аннет Рен, ученица швеи. Она громко и бессердечно хихикала.

— Моя девушка бросила меня, — сказал Дугал и высморкался в кухонное полотенце.

Опытный контролер качества Элен Кент, которой было под тридцать, повернулась к Аннет Рен и предложила ей заткнуться: чего тут, спрашивается, зубы скалить?

К Дугалу подошли еще две подавальщицы, и теперь женщины обступили его со всех сторон. Элен Кент раскрыла сумочку и достала оттуда расческу. Она принялась причесывать Дугала, который медленно мотал головой из стороны в сторону.

— Найдешь себе другую, — сказала подавальщица по имени Милли Ллойд.

Аннет снова хихикнула. Доун влепила ей пощечину и сказала:

— Ты, невежа. Не видишь разве, что он калека?

В ответ на это Аннет разразилась слезами.

— Не дергайся, — сказала Элен. — Как мне тебя причесывать, если ты головой мотаешь?

— Подольше почесать надо. Это очень успокаивает, — заметила одна подавальщица.

Тем временем Милли Ллойд искала свежий носовой платок для Аннет Рен, чьи рыдания грозили перейти в истерику.

— Отчего она тебя бросила, твоя девушка? — спросила Доун.

— У меня есть роковой недостаток, — сказал Дугал.

Доун решила, что речь идет о его искривленном плече, которое она как раз поглаживала.

— Стыд и срам, — сказала она. — Сучка она негодная, вот что.

Вдали, в дверях зала, внезапно появилась Мерл Кавердейл и направилась к сборищу.

— Начальство, — прошептала Милли, — заведующая бюро, — и вернулась за буфетную стойку.

Приближаясь, Мерл возвещала на всю столовую:

— Попрошу налить чаю для мистера Друса. Он отлучался. Теперь он возвратился и хочет чаю.

Тут она увидела Дугала в окружении девиц.

— Это еще что здесь творится? — сказала она.

— Мигрень, — уныло сказал Дугал. — Голова болит.

— А вы все марш по своим местам, — сказала Мерл девушкам. — Во избежание неприятностей.

— А вы что за начальство, чтоб нам указывать?

— Кто она такая, чего раскричалась?

И Мерл не могла с ними ничего поделать. Она очень выразительно сказала Дугалу:

— У меня тоже утром болела голова. Я даже опоздала на работу. Немножко прогулялась по парку. В полном одиночестве.

— Я смутно припоминаю, что назначил вам свидание где-то в тех местах, — сказал Дугал. — Но я не смог явиться.

Мерл метнула на него неприязненный взгляд и сказала подавальщицам: «Так как же, чай будет или нет?»

Милли Ллойд вручила Дугалу чашку чаю. Мерл прошествовала через весь зал с чаем для мистера Друса. Аннет тоже отпаивали чаем; она, давясь, негодовала по поводу полученной пощечины. Дугал прихлебывал из чашки, юная Доун гладила его по плечу и говорила: «Ничего, пройдет, стыд и срам», а Элен расчесывала ему волосы. Волосы были курчавые и очень коротко остриженные. Но Элен расчесывала их так, будто они длиннее, чем у сказочного принца.

Дикси, Хамфри, Дугал и Элен Кент сидели в кафе «Коста». Дикси позевывала. Глаза у нее были сонные. Она бы непременно пошла домой и легла спать, но за ужин платил Дугал, и это ее удерживало.

— Весь день прямо с ног падаю, — сказала она. Она весь вечер адресовалась к мужчинам, минуя Элен, потому что Элен все-таки была фабричная, хоть и не простая, а контролер качества. Элен попробовала было иначе, но потом тоже перестала замечать Дикси.

— Смотрите-ка, кого сюда занесло, — сказала Элен.

А занесло длинного Тревора Ломаса. Он сел за ближний столик спиной к компании Дугала и уставился в окно. В те времена Тревор Ломас работал электриком при совете Лондонского графства.

Тревор сонно повернул голову и в виде особого одолжения окинул глазами Хамфри. Хамфри сказал: «Хэлло». Тревор не ответил.

Вскоре явилась длинная медноволосая девица Тревора в узкой и короткой черной юбке и с густо затененными зелеными глазами. «Привет, змейка», — сказал Тревор. «Привет», — сказала девушка и уселась рядом с ним.

Дикси и Элен неподвижно смотрели, как она выскользнула из пальто и обронила его на спинку стула. Они тщательно, как по долгу службы, отмечали каждую мелочь. Девушка это чувствовала и, казалось, того и ждала.

Потом Тревор, не меняя позы, отодвинулся от стола и оказался вполоборота к дугаловской компании. Он нарочито громко спросил у своей девицы:

— Кружевная сморкалка при тебе, Бьюти?

Бьюти не ответила. Она держала перед собой зеркальце и старательно красила губы.

— Потому что, — сказал Тревор, — я сейчас буду плакать. — Он вытащил из верхнего кармана большой белый платок и приложил его сначала к одному, потом к другому глазу. — Сейчас вдоволь наревусь, — сказал Тревор, — потому что моя девушка меня бросила. У-у-у, моя девушка меня бро-осила.

Бьюти безудержно хохотала. И чем больше она хохотала, тем больше расходился Тревор. Он уткнулся головой в стол и изображал рыдания. Девушка качалась на стуле, оскаливши свеженакрашенный рот.

Потом засмеялась и Дикси.

Дугал отодвинул стул и поднялся. Элен вскочила и повисла у него на руке.

— Да ну их, — сказала она.

Хамфри, которому еще не рассказали о том, как Дугал рыдал в столовой, спросил у Дикси:

— В чем дело?

Дикси от смеха не могла слова вымолвить.

— Да ну их, чего ты, — сказала Элен Дугалу.

Дугал сказал Тревору:

— Я с тобой посчитаюсь в парке, у теннисного корта.

Элен подошла к Тревору и ткнула его в бок.

— Не видишь, что ли, что он покалеченный? — сказала она. — Это же некультурно — так насмехаться над парнем.

Но в драке плечо Дугалу ничуть не мешало, а даже позволяло применять особый прием: с невероятным вывертом кисти правой руки он, как клешней, намертво вцеплялся в горло противнику. Но пока что он не стал этим хвастаться.

— Хоть я и калека, — попросту сказал он, — но я этому жалкому, сопливому, сексуально озабоченному, паскудному, трепливому и вконец обнаглевшему муниципальному электрику всю морду побью.

— Это кто сексуально озабоченный? — спросил Тревор, поднимаясь из-за стола.

Два юнца, сидевшие у окна, пододвинулись, чтобы ничего не упустить. Появился грек в почти белом пиджаке; он показал на телефон, который висел сзади него на стене тускло освещенного кухонного коридорчика.

— Сейчас звонить буду, — сказал он.

Тревор окинул его долгим сонным взором. Потом он так же оглядел Дугала.

— Это кто сексуально озабоченный? — сказал он.

— Ты, — сказал Дугал, отсчитывая деньги за ужин. — И я с тобой поговорю в парке через четверть часика.

Тревор вышел из кафе, а Бьюти влезла в пальто и просеменила вслед. Грек вышел за ними, но мотороллер Тревора уже рванулся с места.