Человек рождается дважды. Книга 1

— Просит слово зоотэхничэская служба! — поднял руку заросший до бровей человек.

— Пожалуйста, товарищ Петросян, — показал ему Репин на трибуну.

— Дэты у вас ест? Нэт у вас дэтэй! — горЯчо заговорил Петросян. Его резкий акцент и энергичные жесты вызвали оживление в зале. — Зачэм вам молоко? Мясо тоже нэ надо! Птица вэзом, свинью тоже вэзом, коровы вэ-зом. В Магадане совхоз будэт! Гдэ скот вазмом? Я ездыл на собаках Якутский скот смотрэл. Это что, коровы? Посмотришь: она? Нэт, нэ она. Может быть, он — тоже нэт. — Он возмущённо развёл руками и резко закончил — Нужно и Якутам как можно скорэй плэмэн-ной скот завозыт.

Совещание затягивалось, председатель беспокойно поглядывал на часы.

— Что, товарищи, будем закругляться? У кого есть Ещё замечания? — Репин быстро обвёл глазами зал и наклонился над столом.

— Разрешите? — поднялась в переднем ряду рука.

Колосов! — удивилась Нина.

— Просит слово товарищ… товарищ?

— Колосов, — уже с трибуны ответил парень.

— Товарищ Колосов дорожит временем, — Репин улыбнулся и шутливо сказал — Ничего не поделаешь, придётся дать.

Колосов, как заправский оратор, поднял обе руки, стараясь успокоить оживление в зале.

— Товарищи, пожалуйста, не волнуйтесь! Всего несколько слов! Я понимаю, что все устали. Но я всё равно теперь не уйду! — заговорил он торопливо. — Среди дальстроевцев большинство молодёжь. Товарищ Краснов рассказывал, как дорого обходится каждый доставленный на прииск килограмм. Среди договорников то и дело приходится слышать: «Эта работа не по специальности», «Это не моё дело — у меня договор…» Вот я и предлагаю, — он повысил голос, — обратиться от имени комсомольцев актива ко всей молодёжи Дальстроя с призывом развернуть соревнование за создание комсомольско-молодёжных бригад для выполнения любых работ на самых трудных участках Колымы, Я лично считаю себя мобилизованным, вызываю присутствующую здесь молодёжь последовать моему примеру.

Под громкие аплодисменты он спустился в зал.

— Товарищ Колосов затронул важный вопрос, — отметил Репин, закрывая совещание, и сообщил, что политическая часть в ближайшие дни подготовит практические мероприятия по поступившему предложению.

— Молодец, Юра, — похвалила его Нина, когда они выходили из клуба.

Было около десяти. Нина задумчиво шла по набережной. В политчасти при распределении коммунистов по общежитиям для проведения политико-воспитательной работы она выбрала «Смоленск».

На «Смоленске» сразу же натолкнулась на объявление;

ЗАВТРА В 10 ЧАСОВ УТРА СОСТОИТСЯ

БЕСЕДА О КОЛЫМЕ.

ПРОВОДИТ БЕСЕДУ СЕКРЕТАРЬ ПАРТКОМА

ГОРНОГО РАЙОНА ТОВАРИЩ КРАСНОВ.

Нина удивилась. В политчасти только разрабатывался план лекций и бесед по общежитиям, но о «Смоленске» не было и разговора.

— Что это значит? — спросила она Белоглазова и Колосова.

— Представьте себе, Нина Ивановна, — пожаловался Толя, — Приходит вчера Юрка и суёт мне текст этого объявления. «Пиши сейчас же, чтобы к утру вывесить». Я, конечно, поинтересовался, есть ли договорённость. Да вы разве не знаете его? «Пиши, а остальное не твоё дело, я отвечаю». Поспорили, как всегда. Писать я отказался, а утром смотрю — расклеено. Ну кто бы мог подумать? — Он поправил очки и укоризненно взглянул на Колосова.

— Объявление снимать не будем, — надул губы Колосов, — Краснов страшно занят, я уже узнавал, и проводить беседы во всех общежитиях не может. А на «Смоленске» должен быть и придёт.

— Тогда как прикажешь всё это понимать?

— Политическая часть, да и сам Краснов поставлены перед необходимостью. Меня могут наказать за самоуправство, но беседу проведут. Я сам пойду и расскажу об этом. — Он посмотрел исподлобья на Матвееву, улыбнулся и сбежал по трапу на берег.

Политчасть временно разместилась в палатке, разгороженной фанерной перегородкой. Репин сидел за письменным столом и просматривал материалы к совещанию. Краснов за приставным столиком готовился к лекции.

В нагретой солнцем палатке было душно. Краснов расстегнул ворот гимнастёрки и перелистнул страницу своих старых записок в потрёпанной общей тетради.

— Послушай, Владимир Васильевич, — и он начал читать:

— «Первый путь в Нижне-Колымск, общей протяжённостью в три тысячи триста пятьдесят километров, лежал через Вилюйск, Жиганск, Зашиверск. Начинался на вьючных лошадях с октября и заканчивался в Нижне-Колымске только в апреле на вторую зиму. Отдыхали люди в колыманах — рубленых сараях с открытым верхом для выхода дыма. В середине костёр, нары из накатника, вот всё тепло и удобства. Колыманы встречались через сто — сто пятьдесят километров». — Он сощурился. — Полтора года пути в один конец. В лютые морозы, метели, пургу. И с тремя населёнными пунктами за всю дорогу. Ты не находишь, что об этом следует обязательно рассказать?

— Обязательно. Это же беспримерный героизм. Тут есть и нам чему поучиться. А долго ли существовал этот путь?

— Сто лет. Позднее нашли более короткий маршрут в две тысячи триста километров через Верхоянск и Средне-Колымск. Ездили ещё из Якутска через Хандыгу, Оймякон до устья Эмтыгея. Оттуда на ботах водой. Но постоянные аварии на колымских порогах вынудили отказаться от сплава.

Последняя дорога до открытия Калинкиным Ольско-Сеймчанского пути проходила с Оймякона вьючно до Верхне-Колымска,

Зазвонил телефон.

В приёмной через перегородку доносился голос Репина:

— Поймите, общежитий много, а секретарь парткома горного района Колымы один. Кроме лекций и бесед, у него есть ещё и другие дела.

Слышно было, как он повесил трубку и крикнул в другую комнату:

— Товарищ Инвеев, дайте, пожалуйста, план проведения бесед.

Колосов не стал больше ждать. Он прошмыгнул мимо секретаря в дверь кабинета.

— Товарищ начальник политчасти, разрешите обратиться!

Репин поднял голову.

— А-а, комсомолия? Здравствуй, здравствуй! Ну что у тебя, выкладывай, а то сейчас начнётся совещание.

— Я пришёл просить товарища Краснова провести завтра у нас на «Смоленске» беседу о Колыме.

— Почему завтра? И почему обязательно секретарь парткома? — улыбнулся Репин.

— Завтра в десять часов утра, — опустил голову Колосов и тихо добавил — Я вывесил объявление. Сейчас уже ничего не изменишь.

— Вот как?

— Да, Владимир Васильевич. Я знал, что Михаил Степанович очень занят и едва ли сумеет выкроить время. И считал это единственным выходом.

— Поставить перед необходимостью?

— Да.

— И ты находишь это правильным?

— Это нехорошо, но беседа крайне нужна. У нас молодёжь, — виновато проговорил парень.

— Та-ак, — протянул Репин и спросил Краснова — Что будем делать, Михаил Степанович? Тут действительно необходимость, — и он весело покосился на Колосова. — А то нам достанется на первом же собрании. Наловчился добиваться трибуны, — шутливо напомнил Владимир Васильевич о выступлении на активе.

— Да, ничего не сделаешь, придётся, — засмеялся Краснов. — Как зовут тебя? — неожиданно спросил он и подошёл вплотную.

— Юрка.

— Ну, что же, Юрка так Юрка. В Юриях Ещё походишь, успеешь. Договоримся с тобой так, — продолжал Краснов. — Времени у меня в обрез, всё подготовь. Ровно в десять буду на «Смоленске».

Пожимая крепко руку, обернулся к Репину.

— Со связистами придётся заняться после совещания, вечерком.

— Ну и прекрасно, — одобрил тот.

— Как видишь, всё утряслось, — весело подмигнул Краснов и энергично зашептал — Где туго, там проколачивать надо. — Он потрепал его по плечу.

Колосов ушёл очарованный.

День выдался тёплый и тихий. Собрались на палубе. Краснов явился точно в десять и, вынув из кармана листик бумаги со схематической картой Колымы, разыскал глазами Колосова.

— Ну-ка, Юрка, повесь повидней, — улыбнулся он, как старому знакомому, и сразу заговорил: — Вас интересует Колыма? Это хорошо. Я не сомневаюсь, что многие из вас с её освоением свяжут всю свою жизнь. Знать этот край нужно. — Он повернулся к карте. — Могучая река. Громадная неисследованная земля. Кто знает, что таит она в своих недрах?