Ржавчина от старых якорей

вого российского журнала для детей – «Детское чтение для сердца и разума». Печатал его в Москве известный просветитель Николай Новиков. Тот самый, который был издателем знаменитого «Трутня» (за что и потерпел от матушки-императрицы).

Книжка пухлая, но небольшого формата, в потрескавшихся кожаных корочках. На первом, свободном от текста листе надпись порыжевшими чернилами: «Сiя Книга Принадлежитъ Ивану Панаеву». Уж не тому ли знаменитому сподвижнику Некрасова? Конечно, имя и фамилия не редкие, да много ли было в позапрошлые века Иванов Панаевых, которых интересовали такие книги?

Если отвлечься от стилистической манерности той эпохи, то читать этот журнал поза-позапрошлого века интересно до сих пор. А для педагогов, мне кажется, даже и полезно. Есть вещи, которые не стареют с веками.

В нескольких номерах напечатана переписка отца с сыном – избалованным дворянским отпрыском лет десяти-двенадцати. Отец (весьма неглупый мужчина) отправил сына из столицы в деревню к своему брату, чтобы дитя, проведя месяц у дядюшки, познало жизнь, близкую к земле и природе. Дитя, избалованное петербургским бытом и подобострастными слугами, познавать такую жизнь сперва не хотело. Потом-то (в соответствии с задачей нравоучительного редактора) оно осознало пользу и преимущества сельского бытия, но в первых письмах его – сплошные вопли и жалобы. В частности – ядовитый рассказ, что его двоюродным братьям даже неизвестно такое светское развлечение, как игра в карты.

«Вчера спросил я у Петра: «Братец, нет ли у тебя карт?» – «Есть, отвечал он, какие тебе угодно. Пойдем со мною».

Но представьте себе, может ли что-нибудь быть досаднее? Пришедши в ту комнату, где надеялся я найти карты, брат мой подал мне несколько ландкарт.

Я не знал, смеяться ли мне над ним или бранить его. – «Я просил у тебя карт, сказал я: «карт, которыми играют.»

«А это что ж?» отвечал он: «и это карты, которыми мы играем». – «Играете?» спросил я: «как это?»

Он принес мне коробочку с подклеенными бумажками, на которых написаны были имена разных провинций и городов. – «Из этой коробочки, говорил он, вынимаем мы иногда по нескольку билетцов, и батюшка заставляет каждого из нас приискивать на карте тот город, имя которого он вынял, и после что-нибудь о нем рассказывать. Это бывает для нас очень весело.

Хотел бы я знать, что в этом есть веселова».

А «веселова», на мой взгляд, было немало. Точнее – заманчивого, зовущего в дальние края, говорящего о бескрайности мира. Особенно, в те времена, в эпоху Екатерины Великой, когда была еще масса неоткрытых земель.

Я хорошо представляю себе бледного городского мальчонку в паричке с косицей, в тесном шелковом камзольчике и кружевах, который с капризным лицом сперва сидит в сторонке, когда его двоюродные братья заняты азартной географической викториной. Потом незаметно придвигается ближе. Еще… Ну, мальчишка же, как и все, хотя и немало избалованный в своем столичном доме. Потрескивают свечи. А листы с тонко оттиснутой гравировкой морей,