Ржавчина от старых якорей

ьком письме) выпуклы и красочны, как стереокино… Вижу, например, как он, склонившись над низкими прилавками седых молчаливых букинистов, листает забытые книги о путешествиях и осторожно берет за шелестящие края старинные карты. Те карты, что рисовали безвестные французские лейтенанты, в середине девятнадцатого века проникавшие в глухие джунгли Африки; те карты, на которых в Южном океане еще нет Антарктиды, а Сибирь называется «Тартария»; те, что составляли штурманы давних экспедиций, впервые достигших неведомого берега…

Паустовский не раз писал о своей привязанности к географическим картам. В самом деле, без этой любви не было бы «Кара-Бугаза», «Мещерской стороны», «Черного моря».

Мне нравится перечитывать у Константина Георгиевича описания старинных карт, которые он видел у букинистов. Вот одно из них.

«Дряхлые географические карты с видами на полях безлюдных поселений Южной Америки и Африки, где улицы заросли могучими агавами, с ландшафтами знаменитых водопадов и поднебесных гор лежали на прилавке рядом со старыми картами, отпечатанными в Англии. Они были выгравированы очень чисто и тонко, а на одной из них – тоже на полях были рисунки прославленных английских кораблей, таких, как «Бигль» и «Белерофонт».

Представляю, как билось сердце писателя-путешественника и какое горькое сожаление он испытывал от того, что нет франков для покупки этих сокровищ.

Впрочем, описание, которое я здесь привел, сделано еще до той поры, когда я хотел послать Паустовскому книгу. Оно из очерка «Мимолетный Париж», о поездке в 1957 году. А я в ту пору – что?.. Да, я рисовал свою карту. В общей тетради с красными корочками. Разлиновка клетчатого листа напоминала градусную сетку в меркаторской проекции. Тонко отточенным карандашом, сидя под стеной одинокой степной мазанки, я выводил контуры фантастического полуострова, на котором располагалась Страна Синей Чайки. Тогда, осенью пятьдесят седьмого года, я был со студенческим отрядом на целине, в Хакасии, и в редких перерывах среди работы, а то и по ночам писал повесть о сказочной стране. А для повести необходима была карта – с городами и горами, с заливами и островами…

Карта получалась лучше чем повесть. Навыков в картографии меня было больше, чем в литературе. Фантастические карты я любил рисовать еще в дошкольные годы. Мне приятно думать сейчас, что маленький Костик Паустовский, почти за полвека до меня, в своем заросшем старыми каштанами Киеве любил заниматься тем же…

Впрочем, игры с географическими картами во все времена были любимым делом для мальчишек. По крайней мере для тех, кто мечтал о дальних странах и путешествиях. В прежние времена таких ребят было много. Да и сейчас еще встречаются, как ни странно. До сих пор не все хотят быть директорами всяких ООО, маклерами, дилерами, дистрибьюторами и… тьфу, язык сломаешь.

У меня есть очень старая, изданная в 1785 году, книжка, я купил ее когда-то в московской букинистической лавке. Это собранные воедино, под твердым переплетом, тетрадки первого