Ангел (СИ)

На что она надеялась? Что мы услышим, осознаем и исправимся? Что бросимся перед ней на колени с мольбой, "Нет, мы не шлюха с извращенцем" Не знаю, как Света, проглотила такую гадость, но меня замкнуло как неисправный штепсель, аж искры полетели. Бросаю пакеты на асфальт и вытряхиваю Светину руку из своей. Резко метнулся к бабе Дусе, но тут меня словно по голове ударило, присаживаюсь на корточки, и ловлю взгляд бабы Дуси.

- Убивают!!! - кричат ее глазаза.

- Баба Дуся, ты ведь меня знаешь еще пацаном, я рос на твоих глазах, - удерживаю ее взгляд.

- Ты знаешь нечастную судьбу Светы и Верки.

- Я знаю, что ты первая придешь на помощь тому, кто попал в беду.

- Поэтому, прошу тебя, никогда, так больше, не говори про неё!

- Сережа, сынок, - заикаясь пролепетала ошалевшая баба Дуся, - я же не думая сказала так, прости меня!

- Если нужно помощь, только скажи, мы ведь как одна семья.

Окинул притихших бабок укоризненным взглядом

- Еще раз услышу подобное, неважно от кого, подам на всех вас в суд за клевету и оскорбление, имейте ввиду!

Развернулся и подмигнул перепуганной насмерть Свете, говорю ей шепотом.

- Пойдем, дочка домой, у бабок мозг высох, сами не знают, что говорят.

Подбираю брошенные пакеты с покупками, Света суетливо помогает мне, собирая рассыпавшиеся покупки в сумку. А мне, так хорошо стало, давно надо было, что-то, подобное сделать, а не трястись за свою репутацию перед старухами с грязными мозгами. Ну, как я тебе? Спрашиваю свой внутренний голос. "Да, здорово, надо было бабку на землю пару раз бросить через бедро, как в самбо, ей бы, особенно понравилось". Поддакнул внутренний голос. Чую, не угодил, не так зажигал, как с Мариной. Не та, экспрессия. А что ты предлагаешь, вернуться, перегнуть бабку через лавочку и изнасиловать? Нет уж, увольте.

- Дядя Серёжа! - возбужденным шепотом сказала Света уже дома, а у самой восхищение так и плещется из глаз. Запрыгнула мне на руки, крепко, крепко обхватила руками за шею и повторила, в точности, утренний поцелуй, в губы, по-взрослому, - я тебя люблю!

- Солнышко, - только и смог выговорить.

Моя маленькая принцесса, буду стоять за тебя, насмерть, чтобы ни случилось. Не брошу и не обижу, никогда! Тем более, приехала Верка. Уж она, заявит права на Свету, однозначно. А мне Анна Степановна поручила защитить Свету именно от неё. Не знаю, что у них, там произошло, но я видел реакцию Светы. "У меня нет мамы!", - крик из самого сердца.

- Ты обещал, научить меня краситься.

- Прямо, вот так, сразу?

- Да! - она спрыгнула с меня, - я, сейчас.

Подобрала сумки с покупками и исчезла в ванной комнате, потом выскочила за пакетом, который принесла из больницы. Через несколько минут вышла. Звезда! Королева! В шелковом платье, в новеньких туфлях на каблуке, с белой, дамской сумочкой через плечо. Ступает легко, непринужденно, элегантно, будто всю жизнь на каблуках и ходила. Горделивый поворот головы.

- Ну, как? - спрашивает.

По мне и так видно, что впечатлён - челюсть отвисла аж до ремня.

- Очень! Горжусь тобой!

Делаю приглашающий жест рукой к старому трюмо, еще от матери остался, не решился избавиться от него, оставил как память. Теперь это зеркало Светы, она будет смотреть в него, как взрослеет и каждый день убеждаться, что безумно красива.

- Запомни три важные вещи, в макияже, - трогаю ее за плечи, усаживая на стул, перед зеркалом, - природа итак сделала тебя красивой, поэтому нужно только, слегка подчеркнуть и не затенять природу красками, никогда не стремись стать аляповатой куклой, будь сама собой.

- Это первое?

- Это первое, второе и третье, а остальное, просто техника. Мастер тот, кто показывает истину, а не ляпает тысячу ненужных деталей, - открыл альбом с самым первым рисунком, который сделал еще вначале знакомства, показываю Свете, - что у тебя самое красивое?

- Глаза!

- Да! А что самое некрасивое?

- Нос?

- Нет. Когда ты грустишь или злишься, а нос у тебя, тоже красивый. Но мы должны, всеми силами, сосредоточить внимание наблюдателей, именно на глазах, тогда никто не заметит изъянов. Вот, так, - сделал несколько штрихов черной тушью, на ресницах, еще пару штрихов чтобы исправить излом бровей, они у нее домиком, потому скруглить немного, - что изменилось?

- Я стала добрее.

- Ага. А когда по обстоятельствам, нужно быть слишком серьезной, строгой, можно нарисовать это на лице, но сейчас нам, ни к чему.

- Тени для тех, у кого глаза не красивые, или хочет скрыть свои мысли вот и наводят, чтобы отвлечь внимание от них.

- Я запомню. А губы?

- Губы у тебя тонкие, не сексуальные.

- У! - Обиделась она, - они у меня, сексуальные!

- Не обижайся. Нет. Но это исправимо. Подай помаду.

Помада оказалась, ярко красной, почти алой. Марина ей выбирала на свой вкус, Свете подойдет чуть розовая, цвет девственниц и невинности, к серым глазам и соломенным волосам в самый раз.

- Ладно, сейчас сойдет и эта, но на будущее купи розовую, лучше будет. Яркая помада для тех, кто хочет, чтобы им смотрели только в рот, а не в глаза.

Подвел ей губы, сделал чуть более пухлее и в зеркале вдруг отразилась ослепительная красавица. Лицо Светы повзрослело еще более, почти до совершеннолетия.

- Это я? - с изумленным восхищением воскликнула она.

- Это ты. Такой ты будешь, когда исполнится лет шестнадцать.

- А еще старше можно?

- Можно, но не нужно. Потом, когда станешь взрослой женщиной, тебе всё труднее будет оставаться шестнадцатилетней.

- И это всё? Всего две краски?

- Всё. Тебе другие не подойдут.

- А зачем тогда, все остальные?

- Ну, женщин ведь, много, и они разные, а фабрика делает на всех сразу.

- Обидно, столько красивых цветов и их выбрасывать.

- А ты не выбрасывай. Придумай что-нибудь, как можно их применить. Ну-ка! Повернись правой щекой.

И нарисовал ей на щеке маленькую бабочку, синюю с фиолетовым.

- Вот так, например. Фантазируй, ты же художник, тебе и флаг в руки!

- Чудо! - сказала она с восхищением! - А можно я, завтра, в школу так пойду?

- Ну... не знаю. Я- то не против, но как учительница посмотрит, на это? Ты же не хочешь, чтобы тебя выгнали со школы?

- Нет.

- Просто, есть место и время, где это можно, а есть, где нельзя, потому что, так заведено.

- Жалко. Ну я только один разик! А потом, никогда больше!

В дверь позвонили, настойчиво и требовательно, будто участковый - с контрольной проверкой неблагополучной семьи или судебный пристав, чтобы описать имущество. У меня ёкнуло, под ложечкой. А Света живо подскочила с возгласом:

- Я открою!

Метнулась к двери, щелкнула задвижкой. Открывается дверь. На пороге стоит Верка, с каким-то мужиком. Надо, полагать, теперешний муж, отчим Светы, так, сказать. Верку я не видел лет пятнадцать. Постарела и оплыла как мыло на печке. Одутловатое лицо алкашки и усталые глаза, будто она прожила тяжелую и никчемную жизнь, пребывая в рабстве.

Но как Света рванула от двери! Как котенок впервые увидевший веник, а веник еще, при том, и упал на него. Быстренько спряталась у меня за спиной, выглядывает обиженным зверьком.

- Мы зайдем? - спрашивает Верка.

- Нет, - отвечаю почти хладнокровно.

- Так и будем разговаривать в дверях?

- Да. Но можем и не разговаривать, просто уходите и всё.

Входить самовольно не решаются, скорее всего, бабки уже в захлёб рассказывают, всем желающим и просто прохожим, про мои бурные наклонности и что кидаюсь на людей с кулаками, ни про что, "Буйный он, буйный! В психушку сдать и делу конец, пусть санитары повяжут руки за спиной".

Стоят, переминаются с ноги на ногу, действительно почувствовав себя незваными гостями. Мужик - сморчок, плюгавая пьянь, но мнящий себя Ди Каприо, позирует и строит глазки Свете, подмигивает ей, из доброжелательных побуждений. Мол, чего испугалась, у-тю-тю, коза! Я ж, твой папа! Не узнала? Ну, не папа - отчим, что тоже родня, в доску. Подойди, сюда, знакомиться будем!