Стыд

Теперь же меня вдруг потянуло увидеть пёструю безвкусицу, чтобы скоротать время и отвлечься от назойливо-однообразных тягостных мыслей. Кроме того, я надеялся случайно встретиться с Николаем Пафнутьичем и ещё раз переговорить с ним насчёт диплома. Конечно, этот разговор был бы сложным и унизительным для меня. Но надо преодолевать себя. Ох, как бы я хотел вернуться в прошлое и избежать своего глупого, заносчивого поступка, после которого Порожний выгнал меня с курса. Странное дело, теперь мне мой поступок кажется заносчивым. Но если вдуматься, то это не вполне так.

Впрочем, путь, на котором я стою, необходимо пройти. Сколько мне предстоит унижений, голодовок, прежде чем я вновь начну возвышаться? Да и начну ли? Беда в том, что я забит и унижен. Я хочу только есть и занят тем, что рыскаю по Москве целый день то в поисках пищи, то просто убивая время…

Итак, я решил идти в театр. Но меня смущали два обстоятельства: как пройти без билета? И куда деть булку в прозрачном целлофановом пакете у меня подмышкой? В театр с булкой неудобно идти.

Я стоял на противоположной стороне от памятника Пушкину, возле «Макдональдса», и размышлял. Взгляд мой остановился на женщинах, выстроившихся цепочкой у спуска в подземный переход и продававших с рук продукты питания. Я решился предложить какой-нибудь старушке купить у меня хлеб по госцене. Я подошёл к ближайшей пожилой женщине, торговавшей молоком и печеньем. К моему удивлению и радости, женщина сразу же согласилась. Я даже отдал ей хлеб с целлофановым пакетом.

2.

Возле театра было людно. Горели фонари, свет падал также из вестибюля здания. Впрочем, было не ярко, на лицах вокруг глаз лежали тени, а белки глаз поблескивали.

Публика была разношерстная, попадалось довольно много хорошо, даже шикарно одетых мужчин и женщин. Я вдруг вспомнил, что плохо одет и не стоило бы идти в театр. Но желание увидеть Николая Пафнутьича и переговорить с ним насчёт диплома толкало меня.

Две билетёрши проверяли билеты у входивших и с ненавистью посматривали на группку студентов театрального училища, облепивших входные двери в надежде прорваться без билетов. Я увидел свою однокурсницу Анжелу, которая вместе со своим мужем читала афишу, стоя в фойе. Она меня не заметила. Её муж настоящий японец. Из Токио. Оба они были дорого одеты, между нами пролегала социальная пропасть, и я не решился к ней подойти. Анжела из хорошей актёрской династии. Впервые я её увидел лет пять назад, когда приехал поступать в институт, во дворе Щепкинского театрального училища, в июне месяце, в разгар предконкурсных прослушиваний. Помню, светило яркое солнце, было жарковато, абитуриенты старались скрыться в тени раскинувших свои ветви деревьев. Я ходил в тени взад и вперёд, в ожидании своей очереди быть прослушанным... Как я ни волновался, а всё-таки так и искал глазами красивых девушек. Мне почему-то казалось, что их недостаточно много, и всё, видимо, оттого, что я ещё до приезда в Москву воображал увидеть необыкновенных красавиц, каких, быть может, вообще не рождается. Однако, не будь я столь разочарованным, то непременно сказал бы себе, что ещё не видел столько красивых девушек за один день. И вот, прохаживаясь взад-вперёд, я увидел Анжелу. Я тут же вспомнил своего школьного товарища, который был влюблён в неё, поскольку она тогда снялась в фильме, имевшем большой успех среди молодёжи. Анжела действительно была очень красивая. Светлые, шелковистые длинные волосы и голубые глаза, белая чистая кожа, правильные тонкие линии лица, яркий маленький ротик... Вдобавок, она была в голубом платье, которое ей так шло... Пожалуй, она была самая красивая во дворе...

Она поступила в Щепку, я в ГИТИС, но на втором курсе Анжела неожиданно перевелась в наш институт и стала моей однокурсницей. Правда, к этому моменту я уже был сильно влюблён в другую, поэтому не испытал того очарования от её появления, как полтора года назад...

3.

Я пошёл на служебный вход со слабой надеждой застать там однокурсницу, которая работает у Порожнего в театре. Я вошёл в помещение и остановился возле вахтёрши, разговаривавшей с каким-то хорошо одетым мужчиной. Вокруг было чисто и просторно. Я чувствовал себя неловко в старенькой куртке, порванных кроссовках. Мужчина отошёл от вахтёрши, она тут же вцепилась взглядом в меня. Оценив мгновенно, кто перед нею, высокомерно спросила: «Вам кого?» От злости и смущения я процедил сквозь зубы: «Мне нужна актриса Богоборова. Знаете такую?» «Не знаю, - ни мало не смущаясь ответила женщина. - Она занята в спектакле?» «Не знаю. Боюсь, что нет». «Тогда её нет в театре», - заключила вахтёрша. «А Николай Пафнутьич здесь?»

Тут к моей радости появился сам Николай Пафнутьич. Он пробегал мимо и не заметил меня. Я окликнул его. На его лице выразился то ли испуг, то ли растерянность.

- Николай Пафнутьич, - начал я с улыбкой, которая далась мне с трудом, - можно попасть к вам на спектакль?

- Конечно, - вдруг обрадовался педагог и облегчённо выдохнул. - Только мест нет.

- Ничего, я найду.

Николай Пафнутьич пригласил меня следовать за собой. Нет, ей-богу, я к нему питаю самые добрые чувства! Ободрённый приветливостью педагога, я как бы шутя спросил:

- Ну так диплома мне уже не видать?

На лице моего проводника вновь выразилось беспокойство, и он после паузы сказал:

- Как жаль, что ты не умеешь себя вести. Я поговорю ещё раз с Порожним. Через два дня он вернётся из Ленинграда. Ты позвони мне дня через три-четыре. Хорошо?

- Хорошо, - растроганно сказал я и был готов обнять Николая Пафнутьича.

4.

Мы оказались в большом, ярко освещённом фойе. Здесь мой Вергилий оставил меня. Толпы людей стояли в очередях в гардероб. Те, которые разделись, поднимались вверх по широкой и массивной лестнице. Я тоже разделся. Петелька на куртке у меня оторвана, но старушка-гардеробщица не сделала мне из-за этого замечания, и я её мысленно поблагодарил за это.

Я стал подниматься вверх по лестнице. Мои дырявые кроссовки ступали на чистый мягкий ковёр, устилавший ступеньки. Я чувствовал дискомфорт. Явно я не готов к посещению театра. Не лучше ли пойти домой? Между первым и вторым этажами стена была зеркальная. Я увидел своё отражение в зеркале и был почти шокирован своим жалким видом среди окружавших меня людей. Мне ничего не оставалось, как побежать обратно к гардеробу, чтобы одеться и уйти из театра. Вахтёрша долго не могла отыскать мою куртку, а я томился в ожидании… Наконец, мне выдали куртку!..

На улице заморосил дождик. Опять листва будет мокрая! Я накинул капюшон на голову и пошёл в метро. Здесь я как дома. Всё ж таки у меня было хорошее настроение. Главное, оживает надежда получить диплом. Вот получу диплом, а там заживу по-новому. Возвращусь на родину, устроюсь в театр, буду деньги получать и питаться как все. Быть как все - вот мой идеал.

Глава шестая

1.

Сегодня случилось ужасное происшествие. У девушки, которая каждое утро гуляла с чёрной собакой, пёс попал под трактор. Это был спаниель. Она мне сообщила породу собаки за пару недель до несчастья. Потому что мы с ней начали общаться. Вначале диалоги были короткими, такими примерно: