Машина памяти

Все не слава Богу, все не так как у всех

То ночами маемся, то засветло пьем

Стороной взглянуть, и смех, и грех

Стороной взглянуть, и смех, и грех

Ой, мама, мама — больно мне.

Ой, мама, мама — больно мне.

— Вы заткнетесь или нет? — это Митрич.

На моей земле каждый к правде ослеп

Брат на брата прет, сын отца тянет в блуд.

На моей земле вместо колоса серп,

Вместо солнца дым, вместо воли хомут.

Ой, мама, мама — больно мне.

Ой, мама, мама — больно мне.

Так за веком век, ни кола ни двора.

От тюрьмы сума, да на стыке эпох

В драке не поможем, но случись война,

Даст Бог, победим, победим, даст Бог!

— ЗАТКНИТЕСЬ! ФАШИСТЫ! Я ВАС ЩАС!

Но «Ежик» неожиданно загораживает собой проход, не пускает Митрича с дубинкой. Неужто дошло?

— ЭТО ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!

Я узнаю этот голос. Матвей Степаныч Морозов. Мамин одноклассник. Настоящий полковник. Вызволять нас прибыл.

— Где наш сын?! — и эти голоса я тоже узнаю.

Черт, я так устал.

15

Ровно в 6:32 среды меня выкинуло из кокона сна. Без будильника.

Ночевать у родителей я отказался, ушел к себе. Мама очень громко разговаривала, упрекая меня в безалаберности и неблагодарности. Голова от ее речей раскалывалась. Сказала, что Игорян — тот еще тип! А Матвей Степаныч, грузный седой (хоть и не старый) мужик со стальной пластиной в черепе, предложил записать меня на боевое самбо, сказал: «Ты должен уметь постоять за себя». Я вежливо поблагодарил и ответил, что мне больше по душе дзюдо. Ментам влетело по первое число. За превышение полномочий. Матвей Степаныч еще долго сидел у нас дома, травил бородатые анекдоты, разряжал обстановку:

— Про врачей анекдот знаешь?

Отличный вопрос…

Я отрицательно помотал головой.

— К врачу приходит больной, у которого палец на ноге почернел, и говорит: «Доктор, вон у меня что!». Тот глянул: «Это херня, а херню мы не лечим!» Через два дня приходит — нога до колена черная… То же самое: это херня, не лечим. Приходит по пояс черный: «Доктор, плохо!» Доктор очки снимает: «А это, уважаемый, уже п…ц, а п…ц НЕИЗЛЕЧИМ!»

И давай хохотать…

— Матвей, ну ты что! — хлопнула его по плечу мама. — Какие слова…

— А что, Галь, они щас и не так заворачивают! Уши в трубочку сворачиваются…

Моя мама: Галина. Папа: Виталий.

— Ну-кось (это мне) покажи пальцы!

Я послушно вытянул руки.

— Ногти чистые… значит, дельным будешь хирургом! О, вспомнил: приходит к терапевту коллега проктолог, у которого рука в пациенте застряла… А терапевт ему: ну что вы, батенька, у нас тут НЕ КУКОЛЬНЫЙ ТЕАТР! УРЛА-ХЕ-ХА! (Это у него смех такой, будто откашливается.) Витах, че ты скис?

У отца опять поднялась температура. От скучных разговоров? Короче, мы вместе попили чаю, нас подотпустило, и мы разошлись каждый по своим делам.

У меня были горячечные сны: какой-то заваленный морщинистыми яблоками вперемешку с человеческими головами балкон… ладно, не суть.

Измерил температуру: 35,2 °C.

Отговорок, чтобы опять прогуливать институт, не было.

На уличном термометре минус три. Снег белой крупой сыпался с неба. Грязь застыла, но ветер разрезвился вовсю…

В первой половине дня ходил, как сомнамбула. Заснул на гистологии, за микроскопом, так и не зарисовал срезы тканей: чтобы их зарисовать, нужно, как минимум, два карандаша — красный и синий (типа гематоксилинэозиновая окраска!), у меня, ессно, их не оказалось. Из рук все валилось. Когда мы на анатомии с одногруппником Яшей транспортировали труп, на котором учились накладывать швы, — я неудачно сманеврировал на повороте, и жмурик слетел с каталки, шандарахнулся башкой о дверь женского туалета… Ходит слух: если завещаешь свое тело науке (после смерти, конечно), то выплачивают солидную компенсацию! По документам это труп псковского бомжа.

Он вонял формалином и был похож на Ленина.

Может, тоже стать вождем мирового пролетариата? Для этого надо, если правильно писали в рассказах про Ленина детям, много читать, много подтягиваться на турнике и плавать. Пожить в шалаше и развести немцев на бабло…

Пообедал в институтской столовой: макароны с тефтелькой, салат «Студенческий», восстановленный (из чего?) апельсиновый сок и рогалик.

Наведался в редакцию.

Материалом редактор остался доволен. И ни словом не обмолвился о двухдневной задержке. Видимо, он специально назначил срок пораньше…

Я забрал гонорар и вот теперь иду в Кремль, чтобы обозреть экспериментальную выставку «Иное измерение».

Я так стану совсем культурным — каждую неделю по выставке!

Она проходит в арт-подвале первого корпуса музыкального училища. Толпа европейских туристов с фотоаппаратами у магазина сувениров.

Вход в «Иное измерение» бесплатный. Выход, в принципе, тоже.

На складном стульчике смотритель хиппообразной наружности: волосы до плеч, бородка, фенечки на запястьях, просторный балахон. В магнитоле играет «Пикник». Кроме меня из посетителей — баба в розовом пальто. Хиппарь протягивает мне красную ленточку:

— Здравствуйте! Возьмите, пожалуйста. Прикрепите, если что-то понравится. А это экспериментальные поэтические сборники! А здесь книга отзывов…

— Спасибо.

Три зала. В основном, картины, но встречаются и аппликации, и коллажи, и крайне необычные произведения, вроде женской фигуры, у которой вместо лица — маленькое круглое зеркальце. Ты подходишь к ней, видишь в ней свое отражение и надпись: SOS! ПОМОГИ МНЕ! Есть и наляпанная масляными красками лажа, подобную рисуют тренированные обезьяны в зоопарке. Политические произведения: толстые человечки в касках «НАТО» писают кровью на глобус, устраивая своеобразный потоп; или одинаковые с лица дяди единогласно принимают кандидатуру страшного медведя в костюме…

А здесь голая женщина сидит спиной, смотрит со сцены на беснующихся слюнявых уродов, трясущих своими долларами (на этой картинке — дюжина красных ленточек). Огромный меховой глаз с красным зрачком; птица с человеческой головой, запертая в клетке, поющая для слепых людей.

Или это произведение.

Лысый человечек со вскрытой черепной коробкой и вилкой в руке. Белая рубашка, пиджак, салфетка на груди, зеленая муха на лацкане. Он чинно восседает за столом, накрытым скатертью с аппликациями сизых кишок. Зажженный канделябр. На тарелке его мозг, политый красным соусом, с веточкой петрушки в области теменной доли. Под столом голая бледная тощая нога. Одна. Называется: «Ни рыба, ни мясо» Камикадзе.

Картины написаны в течение последних двух лет.

Рекордсменом по ленточкам является этот Камикадзе, плодовитый автор, его работы разных лет составляют чуть ли не треть выставки.

На подставке, раскинув пружинные руки, замер робот, основу, тело которого составляет совдеповский транзистор. Тоже творчество Камикадзе. На груди робота печатными буквами выведено: ЭТО Я! Антенна длинная, на ней нет свободного места от красных ленточек…

Талантливо! На мой любительский взгляд техника исполнения достаточна высока. Только в каждом произведении — тоска…

Я открываю «Книгу отзывов».

«Мы все Иные! Роман Хрусталев»

Хрусталев? Это не персонаж из романов Зарова про Диптаун?

«Я тоже так хочу научиться! Д-в»