Из современной английской новеллы

— А у нас дома был такой прекрасный вид из окон! — продолжала мать. — Такой чудесный вид! — Она говорила о родительском доме — о доме приходского священника где-то в Сомерсете. Мать часто рассказывала Майклу об этом доме, и о виде из окон, и о своих родителях, которых теперь уже не было в живых. Ее отец почувствовал призвание и получил приход, когда был уже в годах, а до этого он служил сначала в таможне, потом в акцизном управлении.

— Я здесь, мой дорогой, — крикнула в ответ Поперек Себя Дороти. — В Мальборо.

Майкл чувствовал, что щеки у него пылают. У него стало даже горячо под ложечкой, а ладони сделались холодными и липкими от пота. С черной, не застланной ковром лестницы явственно доносился стук директорских башмаков. Майкл начал молиться про себя, прося бога, чтобы случилось что-нибудь, все равно что, лишь бы бог что-нибудь придумал.

А мать все больше приходила в радостное возбуждение. Еще больше пушистых прядей выбилось из-под шарфа, краска все дальше расползалась по ее лицу. Теперь она говорила о том, что у них в квартире в Хаммерсмите совсем нет вида из окон, а у Пегги Эрч, которая поселилась как раз над ними, вид лучше, потому что тополя не загораживают.

— Хэлло! — сказал Эй. Джэй. Эл., жилистый, рыжеволосый мужчина, полная противоположность Поперед Себя Дороти и во многих отношениях, несомненно, более совершенная ее половина. Тичборн говорил, что он не раз представлял себе их голыми в постели — ее пышные телеса в его жилистых объятиях.

Новый обмен рукопожатиями.

— Знакомитесь с нашей школой? — спросил Эй. Джэй. Эл. — Остановились в "Грэнде"?

Мать Майкла сказала, что она остановилась не в "Грэнде", а в "Сан-Суси", может, он знает этот пансион? Они тут обсуждали виды из окон, сказала она, как приятно, когда в комнате хороший вид из окон, и она надеется, что Майкл не доставляет им лишних хлопот, ее муж… ну конечно, она хотела сказать — ее бывший муж… тоже в свое время окончил эту школу, а потом поступил в Рэдли. Майкл, вероятно, тоже поступит в Рэдли.

— Что ж, будем надеяться, — сказал Эй. Джей. Эл., потрепав Майкла сзади за шею. — Показал наши новые классные комнаты?

— Да, сэр.

— Показал, где у нас будет плавательный бассейн?

— Нет еще, сэр.

— Ну что ж ты.

Мать Майкла заговорила теперь о различных перенесенных сыном болезнях: кори, коклюше, ветряной оспе, а потом о тех болезнях, которыми он не болел, — о разных там свинках и тому подобное. Мисс Тренчард, вся в белом, точно привидение, продолжала разбирать вещи в шкафчике Верскойла, не отваживаясь произнести ни слова. Она сидела на корточках, уткнувшись головой в шкафчик и навострив уши.

— Ну так. Не смеем вас больше задерживать, — сказал Эй. Джей. Эл., еще раз пожимая матери руку. — Можете пожаловать снова в любой день.

Слова прозвучали столь категорически, и даже не столько сами слова, сколько их тон, что мать Майкла мгновенно примолкла. Казалось, она физически ощутила их, как резкий удар по лицу. Когда она опять заговорила, это уже был шепот, такой же шепот, как вначале.

— Прошу меня извинить, — сказала она. — Мне всегда очень неловко, когда я так разойдусь.

Эй. Джей. Эл. и Поперек Себя Дороти рассмеялись, сделав вид, что не понимают, о чем это она. Мисс Тренчард, конечно, все расскажет мисс Арленд. Узнает и сестра, и Бруки, а инструктор скажет, что эта самая особа приняла его за одного из учеников. Узнает и мистер Уэйделин, и Симпсон Квадратная Челюсть — преемник Коки Маршалла, и мистер Брайн, и его преподобие мистер Грин.

— Я очень рада, — прошептала мать Майкла. — Так приятно было с вами познакомиться.

Майкл стал спускаться по лестнице впереди нее. Лицо его все еще пылало. Миновав туалет для персонала и кухню, они вышли на бетонный четырехугольник двора. Было все так же холодно и сыро.

— Я купила нам кое-что перекусить, — сказала мать, и Майкл с ужасом подумал было, что она хочет расположиться с едой где-нибудь в классном здании, или в рисовальном зале, или в крикетном павильоне. — Мы можем устроить "пикник" у меня в комнате, — сказала она.

Они прошли по недлинной подъездной аллее и мимо часовни — некогда сторожки привратника. Потом полчаса ждали автобуса, и в это время она снова начала болтать, снова стала рассказывать ему про Пегги Эрч, которая напоминала ей одну ее бывшую подругу — некую Марджи Бассет. И у себя в комнате она все продолжала говорить, раскладывая на постели пирамидки помидоров, булочек, сыров, сухого печенья и апельсинов. Покончив с едой, они посидели у нее в комнате и еще полакомились мороженым. В шесть часов они поехали на автобусе обратно в Элтон-Грейндж. Прощаясь с ним, она немножко всплакнула.

Получилось так, что мать Майкла не приезжала больше в Элтон-Грейндж в конце четвертей. В этом просто не было нужды, так как отец и Джиллиан всегда имели возможность его проведать. Еще долгое время Майкл испытывал неловкость в присутствии Эй. Джей. Эл., и Поперек Себя Дороти, и мисс Тренчард, но никто в школе никогда не поминал про этот злополучный визит — даже Хвальбушка Томпсон, который был в таком восторге, подслушав, как мать Майкла приняла инструктора за одного из учеников. Школьные дни текли своим чередом, наступали каникулы, во время которых субботы Майкл проводил в Хейзлмире, а остальные дни недели в Хаммерсмите, где узнавал все про мистера Асхафа и Долорес Уэлш, отныне Долорес Хаскинс. Пегги Эрч, квартирантка с верхнего этажа, частенько забегала поболтать.

Нередко Майкл сидел вечерами вдвоем с матерью на диване перед электрическим камином. Она рассказывала ему о родительском доме в Сомерсете и о своем отце, который лишь с годами ощутил в себе призвание стать священником, а до этого служил на таможне, а потом в акцизном управлении. Она рассказывала ему о своем детстве и даже о первой поре замужества. Ей случалось всплакнуть иной раз, вроде как ни с того ни с сего, и тогда он брал ее за руку, и она улыбалась ему и смеялась. Когда они сидели рядышком на диване, или ходили вместе в кино, или гуляли вдоль реки, или заходили в чайную под названием "У фрейлин" неподалеку от Кью-Гарденс, Майклу казалось, что он никогда не женится, что нет ничего лучше, как всегда жить с мамой. Даже когда она принималась болтать с какой-нибудь посетительницей чайной, он чувствовал, что любит ее: теперь все было не так, как во время ее визита в Элтон-Грейндж, потому что за стенами Элтон-Грейнджа все выглядело по-другому.

А потом стало надвигаться что-то неприятное. В последний учебный год в Элтон-Грейндже Майкл должен был конфирмоваться.

— Ах, боже мой, ну конечно, я должна приехать, — сказала мать.

Это могло обернуться еще хуже, чем в прошлый раз. Предполагалось, что после богослужения конфирманты поведут своих родителей в Большой зал на чашку чая с бутербродами и пирожными. И представят их епископу Бата и Уэльса. Майкл нарисовал себе эту картину в уме. Ночью, лежа в постели, он видел, как его отец и Джиллиан, элегантно одетые, непринужденно беседуют с мистером Брайном и Джиллиан улыбается Поперек Себя Дороти и как у его матери пушистые пряди волос торчат из-под шарфа. Он рисовал себе, как мать, отец и Джиллиан усядутся рядом на скамью в часовне, — а все, конечно, ждут, что так и будет, поскольку они члены одной семьи.

— Совсем не обязательно тебе приезжать, — сказал он матери в Хаммерсмите. — Право же это ни к чему, мама.

Она ни разу не упомянула про отца и Джиллиан, хотя он снова и снова твердил ей, что они будут там. Казалось, она просто не хотела принимать их в расчет и сознательно делала вид, будто они передумают и не приедут. Она опять остановится в "Сан-Суси", сказала мать. И они опять устроят "пикник" у нее в комнате — ведь конфирмантам в этот вечер разрешается не посещать школьный чай. "Мы пообедаем в "Грэнде", старина, — сказал отец. — Если хочешь, притащи с собой Тичборна".

По окончании пасхальных каникул Майкл возвратился в Элтон-Грейндж, оставив мать на Паддингтонском вокзале в состоянии величайшего волнения по поводу предстоящей им через пять недель новой встречи. Майкл подумывал: не сказаться ли ему больным дня за два до конфирмации? Или, может, заявить в последнюю минуту, что его одолевают сомнения.