Клуб авантюристок (СИ)

     Математичка с недоумением уставилась на меня.

- Ну, чем бы ты занималась каждый день? Хобби какое, или воплощение мечты?

     Алевтина на секунду задумалась.

- Я бы, наверное, уделяла больше внимания своим детям.

- Но у тебя нет детей.

- Пока. Вот выйду замуж, а там появятся.

- А зачем?

- Что зачем?

- Зачем замуж и дети?

Алевтина посмотрела на меня, как на ненормальную.

- Странная ты такая – зачем замуж и дети! Вот ты разве не хочешь?

     Алевтина была не первой, кто уходил от ответа на этот вопрос, задавая встречный. Почему так легко ответить на вопрос о еде – я ем, потому что голоден; и почти невозможно ответить на вопрос о замужестве и детях?! Чем эти два вопроса принципиально отличаются друг от друга? Я же не спрашиваю о причинах движения кварков!

- Предположим, что я хочу. Ну, не столько замуж, сколько любить и быть любимой. Замужество для меня – это некий свод обязанностей по закону. Мне бы хотелось, чтобы желание заботиться о любимом проистекала из потребности самой любви.

- Ой, ты такая мечтательница! – снисходительно воскликнула она. – Главная цель брака – дети. Вот я бы с ними возилась!

- Ну ладно, - согласилась я, - пусть я мечтательница. Но ведь дети вырастут и покинут родительский дом, улетят, так сказать, из гнезда. Чем бы ты тогда занялась?

- Там внуки пойдут.

Я почувствовала раздражение.

- Послушай, ну ведь нельзя всю жизнь класть на алтарь заботы о детях! Неужели у тебя нет увлечений, нет интереса к искусству, науке, ещё чему-нибудь?

- Этим пусть муж занимается. А я должна создавать уют и тепло, воспитывать детей.

- Ладно, пусть будет так. – Я решила подойти с другого конца. – Сейчас у тебя нет детей, нет мужа – у тебя есть желание чем-нибудь заняться? Не хочется рисовать мрачных перспектив, но вот представь, что так и не встретила того единственного, так и не родила ребёнка – что тогда? Чем наполнять свою жизнь?

      Алевтина пожала плечами. По выражению её лица я поняла, что мои выводы пришлись не по душе.

- Ожиданием?

- Ну, я бы могла сделать карьеру в школе, - наконец, произнесла она.

- Стать второй авторитетной биологиней? – насмешливо поинтересовалась я.

- Нет, первой авторитетной математичкой, - не то в шутку, не то всерьёз ответила она.

     Я поняла, что продолжать разговор бесполезно. Судя по всему, наша математичка не имела никаких интересов и увлечений. На работу она ходила, потому что так надо. И мужа, и детей тоже хотелось потому, что – так надо.

     Наверное, Анне было со мной так же невообразимо скучно – но как я могла дать ей ответы на вопросы, которые сама задаю себе и не нахожу, что ответить?! Я достала из сумки её визитную карточку, повертела в руках и убрала. Даже если я позвоню, что скажу? Что до сих пор работаю в школе? Или что нам задерживают зарплату?

     Впрочем, с зарплатой дело прояснилось к концу дня. Когда я собирала сумку с тетрадями, в кабинет заглянула Алевтина и радостно сообщила:

- Татьяна, деньги привезли! В бухгалтерии уже очередь!

     Кривая настроения резко поползла вверх и я помчалась за своими кровно заработанными, на ходу обдумывая подарки. Но уже через полчаса стояния в очереди эйфория улетучилась и я подумала, что слишком много радости испытывают наши учителя, получая гроши. Отец с детства внушал мне – довольствуйся малым, будь благодарна за то, что имеешь; но что-то мои благодарности затянулись. В конце концов, я не мечтала о шикарном автомобиле  - мне всего лишь хотелось путешествовать, рисовать, заниматься музыкой и танцами. Почему я должна быть благодарной за то, что у меня просто есть работа? Чем я тогда отличаюсь от рабов древней Греции? Ах да, само слово «работа» имеет своим корнем «раб».

     Я оглянулась. Учителя стояли впереди и позади меня неровной линейкой. Обсуждались размеры зарплаты, поведение проблемных учеников, предстоящие олимпиады. Я стала вглядываться в лица коллег. Ни одно из них не было таким светлым, как у Анны. Застывшие маски, поджатые губы, без причины строгие глаза, командирские морщины у рта – всё в них выдавало учителей. Нищих и бесконечно гордых за свой самоотверженный труд!

     Не глядя расписавшись в ведомости, я получила зарплату и покинула кабинет бухгалтера. Вернувшись в кабинет, дособирала сумку, закуталась в тот самый полусинтетический шарф и отправилась домой.

     В квартире всё было как обычно. Обед никто из сестёр приготовить не удосужился – привычно ждали, когда старшая сестра позаботиться о них. Вымахали две девицы, и ни одна до сих пор не умеет яичницы пожарить!

     Пока я варила суп, вернулась из магазина мама. Она пребывала в хорошем настроении из-за скидки на покупки, и тогда я решилась спросить у неё:

- Мам, как ты посмотришь на то, что я уйду из школы?

     Поначалу она не восприняла вопрос всерьёз. Продолжая разбирать продуктовую сумку, бросила мимоходом:

- Да? И куда же? В свободные художники?

     Её равнодушие и ирония задели меня.

- Почему бы и нет? Ты же сама говорила, что я неплохо рисую.

- Неплохо не есть хорошо. И потом, я не специалист, чтобы оценивать твои работы. Я вообще в живописи ничего не понимаю. Не приставай ко мне; у тебя суп вон, убегает!

     Я подняла крышку кастрюли и убавила газ.

- Да, я и в самом деле собралась уходить! – пришлось мне повторить, на этот раз более решительно.

     Мама глянула на меня и проворчала:

- Нет, ну куда это годится?! Что за блажь? Прежде чем уходить откуда-то, надо решить, куда ты уходишь. У нас так тяжело найти работу! Чем тебе не нравится твоё место?

- Может быть, тем, что оно не моё? У меня не остаётся времени на себя, на свою личную жизнь, - начала я возражать.

     Мама закончила разбирать сумки и прямо посмотрела мне в глаза:

- А что ты хотела? Ты думала жить только в своё удовольствие? Так не бывает, дорогая моя! Есть слово «надо». Твоя работа обеспечит пенсией.

- Такой же грошовой, как зарплата?

- Зато стабильной. А пойдут дети, они помогут.

- Мам, а вдруг не пойдут? Почему ты убеждена, что у меня будут дети?

- У всех есть, и у тебя будут. Таково предназначение женщины.

     Я больше не могла вести эти штампованную беседу. Было очевидно, что мама меня не слышит, да и не хочет слышать. Но я всё-таки решилась задать последний провокационный вопрос. Несмотря на то, что он стал ядром конфликта, я не жалела о том, что задала его.

- А нас ты тоже родила, чтобы мы в старости подмогой стали?

     Мама разразилась целой тирадой о неблагодарности современных детей, о том, как тяжело было поднимать нас – в общем, ещё добрая плеяда общеупотребительных клише. Потом она расплакалась и ушла в свою комнату. Я не бросилась утешать её – даже эти слёзы казались мне манипуляцией.

     Однако атмосфера в квартире стала натянутой, сёстры со мной не разговаривали, а отец что-то потихоньку ворчал себе под нос. Всё ясно – я нарушила их привычный уклад, и на сегодняшний вечер подверглась остракизму. Недолго думая, я собралась и поехала к подруге, той самой, после визита к которой встретила Анну. Всё лучше, чем мысль о том, что весь оставшийся вечер придётся лицезреть недовольные мины домочадцев!

     Сегодня было теплее, чем вчера, да и автобуса  не пришлось ждать долго. Я сочла это хорошим знаком и настроение улучшилось. Что поделать, моё настроение по большому счёту зависело от внешних событий. А у кого не так?

     Уже по дороге в салон набилось много людей – городская ёлка открылась несколько дней назад, а мне как раз проезжать мимо неё. Основная масса народа выходила на центральной площади, поэтому пришлось запастись терпением и дать окружающим возможность потолкать меня и потрепать мой полусинтетический шарф.

     За две остановки до площади нас вдруг обогнал легковой автомобиль и водитель маршрутки едва успел увернуться. Автобус качнуло из стороны в сторону, пассажиры сбились в центре салона, вслед за этим их раскидало по разным сторонам маршрутки, а кто-то впереди даже ударился о поручни. Поднялось возмущение, переросшее в нервный смех и оживлённый разговор об обнаглевших автолюбителях. Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Страх был только мгновение, но такой пронизывающий, какого раньше мне испытывать не доводилось. Поправив сбитый набок шарф, я принялась вытаскивать застрявшую в толпе людей сумку. Какой-то парень участливо помог мне: