Virgin. Немое кино в цвете (СИ)

Преодолев пролет, Женя осмотрелся. Стены, покрытые зеленой краской, молчаливо таращились на него. Между центральными дверями жужжали счетчики, соревнуясь во вращении металлической дуги. Табло одного из них показывало результат на порядок выше результатов остальных.

На стене ярким пурпурным пятном было нарисовано кривоватое сердце. Под сердцем проходила стрела, острие которой заканчивалось возле косяка первой слева двери. Сама же дверь выглядела молчаливо и неприступно. Внушительной ширины массив толстого железа покрывали мелкие деревянные рейки цвета сухой соломы и старого красного кирпича, складываясь в ромб. Внутри ромба уже другие рейки повторяли его контур, создавая ту же фигуру меньшего размера. Узор повторялся от рейки к рейке и замыкался маленьким черным зрачком. Центр зрачка на секунду посветлел. За дверью послышался щелчок выключателя, и стеклянный глаз вновь затянуло вязкой темнотой.

Механик громко кашляет. Дама, что искала потерянный веер, уползла под ряд кресел, и пока не появляется. Желтый господин копается в карманах костюма, находит очки и надевает их на нос. У очков нет дужек. Звуки пианино вновь смешиваются в ленивую какофонию. 

  Резко мотнув головой, Женя побежал на следующий этаж. Окна  подъезда тут и дальше были заложены кирпичной кладкой, верхние фрагменты оконных рам выбиты, через них внутрь проникала холодная ночная темнота. Она ложилась на перила и ступени лестниц, словно обивкой, покрывала стены и двери этажей, полупрозрачным черным мешком укутывала лампы.

Женя бежал вверх, пытаясь догнать спутницу. Преодолевая очередной пролет, он почувствовал, что толкнул кого-то плечом. Это был парень лет пятнадцати, выскребающий на стене маленьким ножичком слово.

На экране черно-белая рамка с текстом: 

"Ира"

Парень обернулся и посмотрел на Женю. От правой брови к виску парня тянулся старый почти невидимый белый шрам. Он отвернулся и продолжил скрести.

Люди в зале начинают громко смеяться. Я не понимаю, над чем. Дикий гогот вызывает ухмылку механика. Только желтый господин ведет себя смиренно. Сейчас он сам напоминает чучело, отражающее свет экрана в стеклах очков. 

Поднявшись на площадку между этажей, Женя увидел группу молодых людей. Человек десять. Трое парней стояли у заложенного кирпичом оконного проема. Один сидел на ступеньках, что-то тихонько наигрывая на гитаре. Рядом с ним сидели несколько девушек, одна курила, двое что-то обсуждали. Женя внимательно осмотрел их. Иры тут не было. Кто-то похлопал его по плечу. Женя обернулся. Еще один парень стоял рядом с ним, протягивая ему стеклянную бутылку с темной жидкостью внутри. Рука приняла бутылку и поднесла к губам. Сделав глоток, Женя почувствовал, как скулы скрутились от сильного кисло-сладкого вкуса, горло обожгло, словно он хлебнул бензин и поднес зажигалку. Через пару секунд желудок отозвался вибрацией недовольства, дыхание сперло. Женя передал бутылку и пошел дальше.

Следующие этажи встречали его полумраком.

Женщина-тапер прекратила играть. Закрыла крышку пианино, положила на нее руки и голову. Кажется, решила вздремнуть. Экран погас. Механик меняет бобину. Несколько человек встает с мест. Решив, что сеанс окончен, они собираются. Кто-то проверяет, на месте ли ключи, дамы застегивают молнии на одежде, брызгают друг в друга духами, их каблуки стучат о деревянный пол. 

Наконец, механик поменял бобину. Экран вновь показывает фильм. Собиравшиеся нехотя возвращаются на места. Тапер, кажется, спит.  

Преодолев очередной лестничный пролет, Женя понял, что запыхался. Ноги гудели от бесконечного подъема по лестнице. Юноша упер руки в колени и сделал глубокий вдох. Задержав дыхание на несколько секунд, он выдохнул, затем снова вдохнул. Организм начал привыкать к более размеренному поступлению кислорода, пульс редел.

Кто-то смотрел на него. Он почти физически почувствовал этот взгляд. Девушка лет двадцати улыбалась, глядя прямо в глаза. Прямые волосы отливали красным, касаясь плеч. Полноватые губы сияли пурпуром. Глаза на белоснежном лице подведены. Через плечо свисает сумочка. Девушка слегка кивнула головой, подзывая Евгения к себе. Юноша подошел. Девушка наклонила голову, всматриваясь в его лицо. Под красными волосами сверкнули небольшие серьги.

Чувствуешь этот запах? Что-то такое знакомое. Точно! Это малина и что-то еще. Да, малина и корица! Откуда он появился? 

Женя всматривался в ее глаза, шумно дыша. И тогда она засмеялась. На щеках выступили ямочки. Это была Ира, но она сильно изменилась.

Лестница закончилась. На последней площадке не было квартир. Лишь площадка около двух квадратных метров, в центре которой находилась покрытая бесконечным количеством краски рыже-черная дверь. В единственной петле двери висел амбарный замок. Из сумочки Ира достала небольшой квадратный пакетик, выполненный фольгой. Надорвав его, она протянула его Жене. Внутри пакетика оказался ключ. Юноша достал его, вставил в замок. Дужка замка выпрыгнула из затвора. Ира выхватила замок из петли и бросила в пролет между лестницами. Было видно, как он трижды сверкнул в полете прежде, чем окончательно приземлился на одном из этажей.

Черно-белая рамка с текстом: 

"Эй!"

Вероятно, это кто-то крикнул им снизу. Наверняка, тот парень со шрамом. 

Женя приложил ладонь к двери и толкнул. Дверь не поддалась. Ира смущенно улыбнулась. Ее губы коснулись губ Жени, а ладонь легла на его руку. Девушка кивнула, и через секунду они одновременно толкнули дверь. Она поддалась, бесшумно распахнув некогда охраняемое ей пространство.

Пара высыпала на крышу здания. Пол крыши был устелен картоном, пропитанным битумом. Воздух тоже был черен. В нем виднелись лишь стоящие далеко внизу фонари и вывески. Женя смотрел вниз, находясь на безопасном расстоянии от края крыши. Раньше он никогда не бывал на такой высоте. Вокруг мелькали более низкие дома, словно иудеи перед Ваалом. Одна из вывесок внизу погасла.

По прямоугольнику крыши расставлены хлипкие антенны, провода натянуты между ними.

- Оле Лукойе! Оле Лукойе! Оле Лукойе - глазки закрывай, - вдруг запел мужчина в зале. Сидевшая рядом с ним женщина вскочила, заслонив собой экран. Мужчина тоже поднимается. Он поправляет галстук и, шевеля усами, натягивает дубленку. По ним бегают изображения Иры и Жени. Кажется, Ира толкнула Женю, и он упал. Но зрителей, собирающихся, очевидно, домой, нисколько не смущает, что они загородили экран. 

Наконец, двое беспардонных зрителей уходят из зала. 

Женя сидел на битуме, вытянув перед собой ноги. Руки он расставил по бокам для упора. Ира вышла на середину крыши. За ее спиной - черное полотно ночи. Справа и слева, словно кулисы, отбрасывали лунный свет антенны. Провода, идущие от крыши вниз, к другим домам, качались и посвистывали под несильными ветрами. Прислушавшись к этому свисту, юноша отметил некоторую ритмичность в образующихся паузах, когда наступала полная тишина, пока очередная волна стремящегося городского воздуха не начинала снова атаковать увесистые, но тонкие веревки, соединяющие дома.

На самом деле посвистывает чучело "сфинкса" в руках китайца. Кошка теперь словно живая, но спит. Я уже не уверен, может, это и не чучело. 

Пианино начинает играть какой-то ноктюрн. Но крышка его закрыта. Женщина-тапер встает со стула, подходит к экрану. Ее ладони делают округлые движения в районе пояса, словно она гладит по голове несуществующего ребенка. 

        Замершая было Ирина, начинает неуверенно повторять