Верховный пилотаж

тин фабричный и фармацевтический хоть на одну букву отличаться от первинитна самопального?

Поскольку Седайко Стюмчик был спокойный, то и винта он варил спокойно. Не шебутясь.

Сначала расставит всю химию по полочке. Приготовит всю посуду, вымоет, протрет насухо. А лишь после этого варить начинает. И все у него аккуратненько получается. Ничто не сыпется, ничего не проливается, ничего не взрывается. И делал он все потому споро. Мог за час управиться. А то и быстрее. Но мог и медленно варить. Под настроение.

А Семарь-Здрахарь был нервный. И варил он нервно.

Надо Семарю-Здрахарю что-то, так он носится по всей комнате. Разыскивает. Все с места на место переставляет. Ничего найти не может. Все просыпает, все проливает, все у него взрывается и воняет. И делал он поэтому не так быстро, как Седайко Стюмчик. Мог и два, и три часа варить.

Седайко Стюмчик был спокойный. Он и трескался спокойно, хотя веняки у него были хилые и хуевые.

Наберет винта в баянку, перетягу намотает и веняки прощупывает. А как нащупает – так и втреснет себя с первого раза.

А Семарь-Здрахарь был нервный. И трескался он нервно. А веняки у него были такие, что другие торчки в них бы с завязанными глазами попадали.

Перетягу Семарь-Здрахарь кое-как наложит, бах, куда ни попадя, еще раз бах! С десяток дырок сделает, пока в канатище свой попадет. И еще не факт, что не задует.

Когда варил Семарь-Здрахарь Седайко Стюмчик сидел тихо. Не мешал. Лишь иногда, когда Семарь-Здрахарь совсем уж что-нибудь потеряет, подсказывал, где это находится. А Семарь-Здрахарь это там находил, и злился.

Когда варил Седайко Стюмчик, Семарь-Здрахарь вьюном вился вокруг него и мешал безмерно. То одну склянку возьмет, то другую. То проверит сколько красного осталось, то сколько щелочи. И ничего на место обратно не положит. Седайко Стюмчику приходилось и за реакцией глядеть, и за Семарем-Здрахарем. Поэтому Седайко Стюмчик всегда все находил с первого раза. Семарь-Здрахарь видел это, и злился.

Седайко Стюмчик, даже после того как вмажется, все равно оставался спокойным.

Он или спокойно ебал приведенного баба, или, если баб вдруг отказывался, спокойно заморачивался себе на чем-то. Или книжку читал, или кроссворд гадал, или к сессии готовился.

А Семарь-Здрахарь, уж на что нервный, так после того как вмажется, становился еще нервознее.

Не успеет приходнуться, как уже догнаться требует. Или требует песенку определенную ему тут же поставить. А когда Седайко Стюмчек ее находит на кассете, тут же другую хочет.

Седайко Стюмчек и на отходняках спокойным оставался.

Когда винт кончался, Седайко Стюмчек спокойно засыпал.

А Семарь-Здрахарь уж на что нервный, когда его перло, на отходе таким нервным становился, что дальше некуда.

Оголтеет Семарь-Здрахарь донельзя и ищет, чем бы втрескаться. Вторяки перетрясает, библиотеки замачивает, варит какую-то поебень. Или ищет заныканный винт. И однажды он его нашел. Машина, а в ней три куба желтой жидкости. Желтое – значит винт. И втрескал