Верховный пилотаж

ниями осталось. Ибо сдвинулись наши точки сборки на состояние повышенного осознания благодаря винту моему особенному, а сейчас обратно они воротились, заперев в глубинах наших подсознаний всю эту информацию многоценную для современников.

Посетовали они друг другу, что никто не догадался магнитофон на запись включить. Да и какой, на самом-то деле, к ебукам, магнитофон? Пленки-то сколько ушло бы за этот двадцать один час с минутами?

Так и была утеряна-забыта подлинная история Атлантиды.

Теперь только и остается, что ждать, когда кто-нибудь еще на эту тему глиптеть начнет и не забудет магнитофон на запись включить, озаботившись о достаточном количестве кассет. Но когда это будет?

32. На игле

Это, блядь, не просто так. Это, блядь, игломания!

Вот, кто тебя, мудака, заставляет винта по веняку пущать? Да никто! Сам ты его по веняку пущаешь. Нет, чтоб выпить, на хуй! Дырявишь, понимаешь, веняк разными тупыми колючками. Впрыскиваешь в него сырую реакционную смесь от производства первитина многомощного. А потом жалишься, все окрестным торчальникам, что уходят веняки, что тромбятся они и в местах задувов-зашкуров восстанавливаются шибко плохо и медленно. А то, что перед вмазкой перетянуть веняк желательно, чтоб не пробить его невзначай – на это у тебя ума не хватает. Или что винта-то кислого после реакции отщелочить надо до реакции нейтральной – на это времени нет. Оголтеешь и похуй чем трескаться. Главное, скорее, скорее… Бах! Бах! Мимо! Бах! Бах! Домочки! И погнал! С ветерочком. Скорее, скорее…

Вот из-за этого «скорее» и получается всякая хуйня.

Да и без него ее достаточно творится.

Бахался однажды Шантор Червиц. В веняк попал, начал гнать. Гонит, смотрит, что за ебать-проколупывать? Винт по руке течет! Смотрит дальше – а струны-то и нет! Баян на месте. Канюля синенькая – на месте. А струны, железяки самой, через коию винтяра в кровяку идет, в ней уже нет. В вену ушла, зараза!

Перестремался Шантор Червиц. Но делать нечего. Споренько он руку у плеча перетянул, чтоб железка та вострая в сердце не ушла и не пронзила его стрелой амура с крылышками черными, да и в трах-травм-пункт помчался на таксях.

Весь приход себе обломал, бедолага.

А врачи рентген сделали, и руку ему развязали. Струна-то оказалась, вообще никуда не ушла. Там же, где вмазка производилась, вонзилась она в мягкие ткани и застряла.

Сделали Шантору Червицу небольшой разрезик на веняке, достали пинцетом струну и пару швов наложили. Так он жив и остался. А ведь если бы он не в запястье, скажем, ставился, а в центряк… То и не доехал бы он до травм-трах-пункта… Повезло.

Я почему эту историю так рассказываю – потому что повезло ему. А не повезло бы – то и рассказывать не про кого было бы.

Нет. Тут я что-то загнался. Было бы про кого рассказывать, но дохлого. И сам он мне феньку эту разве что на том свете лично рассказать бы смог.

Такие, бля, дела.

А вот однажды Чевеид Снатайко трескался.

Трескался, он трескался. Трескался, он трескался. Трескался,