Испанский сон

— Я пыталась так делать, — вздохнула Ольга, — но они своей якобы ласковой «Оленькой» сводили эти усилия на нет. Ведь они не пизду мою звали Оленькой, а меня!

— Да, но им нужна была не ты, а всего лишь твоя пизда, — резонно возразила Марина. — Почему же ты сама для себя не назвала ее Оленькой?

Ольга опешила.

— Ты знаешь, а мне это и в голову не пришло. Как остроумно! Действительно, если бы я это сделала, вышло бы, что каждый из них обращался таким образом не ко мне, а лишь к моей пизде.

— Ну.

— И я бы совсем не страдала.

— Ну.

Ольга покачала головой.

— Где же ты раньше была! Сколько бессмысленных слез… а с другой стороны, сколько оргазмов бездарно упущено! Да-а… Ну уж теперь, если когда-нибудь снова пойдут проверяющие, я своего не упущу… Но почему ты так странно и, в свете новой постановки вопроса, даже как бы некультурно обратилась ко мне?

— Потому что повод особенный.

— То есть? — насторожилась Ольга.

— Пришла пора нам проститься, боевая подруга.

У Ольги на глаза навернулись слезы.

— Я так и знала… сердцем чуяла… видала тебя в машине с одним… Конечно, ты птица высокого полета. Ах ты, Мариночка, радость моя! как же я без тебя-то?

И Ольга, бросившись Марине на шею, зарыдала.

— Ладно, — сказала она через какое-то время, отцепившись от Марины и громко высморкавшись, — ничего не поделаешь… это жизнь. Но мы будем видеться?

— Конечно, — сказала Марина.

— Я по-прежнему твоя подруга?

— До гроба. Вот те крест.

— Если бы я не была столь явно выраженной гетеросексуалкой, — задумчиво произнесла Ольга, — это было бы для меня настоящей трагедией. Скажу тебе честно, я не раз задавала себе вопрос, не испытываю ли я к тебе что-либо сверх обычного дружеского чувства.

— Мы, кажется, уже обсуждали что-то подобное.

— Может быть. Но одно дело — что обсуждаешь, то есть что говорится вслух, а совсем другое — что таишь про себя, подчас даже не решаясь себе самой в этом признаться. Чуешь разницу?

— Ага.

— Иногда в эти моменты мне было даже жаль, что я не испытываю ничего такого. А знаешь почему?

— Почему?

— Потому что если бы испытывала, нас бы ждал целый океан наслаждений.

— Не уверена, — заметила Марина. — Ведь океан наслаждений должен предполагать взаимность, разве нет?

— Если бы это была такого рода страсть, — назидательно сказала Ольга, — это была бы настолько сильная страсть, что она не могла бы оставить тебя равнодушной.

— А-а, — протянула Марина. — Тогда да.

— А теперь, — сказала Ольга, — мне нисколько этого не жаль — я имею в виду, не жаль, что я не испытываю ничего в этом роде, потому что с высоты падать больней. Ведь я могла бы этого просто не вынести! А что это за тип был в машине?

— Смотря о какой машине ты говоришь.

— Вот оно что… Ну ты даешь! Я уж было подумала, ты замуж собралась… а сейчас, чувствую, ты стала настоящей блядью.

— Пока не знаю, — пожала плечами Марина.

— Погоди-ка, — спохватилась Ольга. — Что же это, ты пришла с таким сообщением, а мы просто так сидим? Надо отметить.

— Ну, вроде как рано еще… То, сё, бегунки всякие…

— Нисколько не рано, — категорически заявила Ольга, доставая из холодильника бутылку со снедью и запирая дверь. — Бумажки я тебе сама выправлю в два счета… а кстати, как ты с жильем? Или побудешь пока в общаге? Ты смотри — если нет четкого варианта, не вздумай глупить! Машины приходят и уходят, а комнаты остаются…

— Нет проблем, — отмахнулась Марина. — Пить так пить… за что?

— За тебя, конечно. Ты же уходишь.

— Зато ты остаешься.

— Ты права. За нас!

— За нас.

Они опорожнили стаканы.

— Хочешь, позабавлю тебя? — спросила Марина через пару минут, когда ее глаза заблестели. — Помнишь своего приятеля-секретаря Борю Эскуратова?

— Ну?

— Плохо кончил.

Ольга разинула рот, видно, как-то не так в первый момент восприняв сообщение. Но тут же закрыла.

— Брось! — сказала она и сощурилась. — Постой-ка… а откуда ты знаешь?

— Случайно, — ухмыльнулась Марина. — Один знакомый… в общем, долго объяснять. Тебе интересно, как именно он кончил?

— Спрашиваешь! Это тот человек, который… из-за которого…

— Мало ли, — пожала плечами Марина. — Может, ты втихушку любишь его до сих пор; если так, то мой рассказ произведет на тебя удручающее впечатление.

— Еще чего — люблю… Насмешила…

— Короче, — сказала Марина, — он все это время жил здесь, в Москве. Был шишкой в коммерческой фирме.

— Ну, это неудивительно, — заметила Ольга. — Где же еще ему быть, как не в Москве; а что касается должности, то я, если помнишь, уже тогда видела в нем перспективу.

— Ну да. Но он связался с бандитами.

— Ага, — недобро сказала Ольга. — Это тоже можно было предполагать. В ту пору одни были крыши, сейчас другие… Давай еще выпьем, интересно рассказываешь.

— Давай.

Выпили. Закусили.

— Ну?

— Баранки гну, — хихикнула Марина. — Короче, он оборзел и решил, что может других подставлять. Крутым себя возомнил, понимаешь?

— Ну.

— И вместе с бандитами наехал на хороших ребят.

— Брось! А что за ребята?

— Блядь, — с раздражением сказала Марина. — Тебе интересно про ребят или про Борю Эскуратова?

— Не сердись. Продолжай.

— Короче, поехали они на разборку.

— Куда?

— Не знаю. Куда-то за город. Притом незадолго до того, чтобы доказать серьезность своих намерений, бандиты украли одного из хороших ребят, запихнули его в багажник и увезли тоже за город, а сами позвонили семье и сказали, что будут присылать по пальцу этого парня… пока не заплатят.

— Боже, — выдохнула Ольга. — И Боря во всем этом участвовал?

— Ну, вряд ли лично он запихивал его в багажник.

— Но он был в курсе, да?

— Это уж скорее всего. С определенного момента он, наверно, и сам был не рад, что с этим связался. Просто хотел повымогать денег, а тут обернулось вон как.

— Да-а… И что дальше?

— А дальше эта разборка. Представляешь — сидят они с бандитами, куражатся над хорошими… а те тоже не лыком шиты… есть у них защита, есть! только такая высокая, к которой не сразу и обратишься…

— Ну, и?..

— И вот они куражатся, вместе с Борей… думают, дело в шляпе… и тут… ка-ак!

— Те приехали… защитники, да?

— Ну.

Ольга поежилась.

— Но они же не поубивали всех подряд? — спросила она с надеждой.

— Тебе все-таки жаль Борю, — полувопросительно, полуутвердительно сказала Марина.

— Не то что жаль, — сказала Ольга, — но все-таки…

Марина осуждающе покачала головой.

— По твоим рассказам, раньше ты была более принципиальной.

— С годами внутри нас происходят удивительные вещи, — заметила Ольга. — В начале твоего рассказа мне плевать было на Борю; если он заслуживал наказания, значит, так тому и быть, то есть мне не было бы жаль его ни вот на столечко. А вот теперь ты готова сказать, что с ним обошлись плохо… а мне заранее жаль. С одной стороны, конечно, это кусок дерьма, а с другой стороны, ведь это кусок моей жизни.

— Вывод, — сказала Марина. — Твоя жизнь — дерьмо.

— А что? — с вызовом вскинулась Ольга. — Это так и есть! А твоя — нет, что ли? Твоя жизнь — это райский сад с благоухающими яблочками?

— А что, если именно так? — спросила Марина.

Ольга опешила.

— Ну, тогда… Я уж не знаю, что тогда. Наверно, я должна сказать что-нибудь вроде «снимаю шляпу».

— Не получилось у меня тебя развлечь, — огорчилась Марина. — Извини… Я искренне думала, что тебе понравится эта незатейливая история.

— Видно, я не столь злопамятна, — грустно покачала головой Ольга. — Его убили, да?

— Их всех убили. Он ничем не отличался от других.

— Как это ужасно, — вздохнула Ольга. — А ведь я могла быть его женой. Мы с тобой никогда не были бы знакомы. И сейчас ты, злорадствуя, рассказывала бы кому-нибудь эту историю, а я бы печально сидела на кладбище, истекая слезами.