Испанский сон

— Нельзя, — мягко сказал он. — Иди в отдел.

Но хитрый Манолито бухнулся на диванчик и немедля притворился, что заснул от крайнего возбуждения. Понаблюдав за ним минуту-другую, Филипп махнул на него рукой и занялся текущими вопросами.

Посреди этих забот раздался сигнал телефона, и Женечкин голос сообщил:

— Филипп Эдуардович, на линии Иван Иванович.

— Откуда?

— Он не говорит.

— Тогда не надо, — сказал Филипп.

Женя исчезла, но через пару секунд появилась опять.

— Он сказал, что знает вашу супругу.

— Хм. Подожди.

Таких случаев еще не было.

— О’кей, — решил Филипп. — Давай его сюда… Алло!

— Здравствуйте, Филипп Эдуардович, — сказал незнакомый голос, бесхарактерный, как серый цвет, и даже какой-то не вполне человеческий.

— Здравствуйте. Кто вы?

— Можете называть меня Иван Иванычем, — сказал голос. — Поскольку вы никогда не увидите меня в глаза, это так, для удобства общения по телефону.

— Ага, — сказал Филипп. — Голос модулирован, да?

— Разумеется. Вы же профессионал… как и я.

— Что вам нужно?

— Деньги, Филипп Эдуардович, — мягко сказал человек. — Впрочем, не совсем мне — думаю, вы понимаете, что я только посредник… Кстати, — добавил он, — мой аппарат снабжен анти-АОНом и выходит с разных узлов… это на всякий случай, чтобы вы не утомлялись лишними хлопотами. Позже мы немножко задействуем и Интернет.

— В разговоре с секретаршей вы упомянули мою жену, — бесстрастно сказал Филипп. — Прошу вас никогда больше не делать этого.

— Охотно, Филипп Эдуардович. Просто ваш прямой почему-то не отвечает… но, точности ради, мы знаем не только вашу жену, но и вашу дочь.

Филипп помолчал. Он вспомнил о подозрениях Вальда, показавшихся ему нелепыми. Если что-то из этой серии, то почему тогда звонят не Вальду, а ему?

— Я хочу знать, — сказал Филипп, — на чем базируются ваши требования. Или ни на чем?

— Что ж, — ответил Иван Иваныч. — Это не дешевый наезд; ваше требование вполне правомерно. Вы нарушили правила честного бизнеса и оттерли конкурентов локтями; а за это надо платить.

— Мы не делали этого, — сказал Филипп.

— Делали, Филипп Эдуардович.

— Подумайте еще разок, — предложил Филипп. — Кто-то дурачит либо вас, либо ваших клиентов. Кажется, вы понимаете, что почем; если вмешаются третьи лица, вряд ли это кому-то доставит особенное удовольствие.

— Согласен, — отозвался Иван Иваныч. — В таком случае заплатите, и закроем этот неприятный вопрос.

По идее, подумал Филипп, я должен спросить, сколько. Затем он должен продиктовать мне условия передачи денег, или платежа, или назначить какой-то протокол с целью передачи дальнейших инструкций. Так, по крайней мере, в кино. Как же в жизни? С теми было давно; технологии отъема были другими. Суммы были другими, вся жизнь была другой.

Он продолжал думать: если я спрошу сколько, значит, я принципиально согласен платить. В какие бы словесные выкрутасы я это не заворачивал. И дальше из меня начинают тянуть жилы. М-да… Брэйнсторминг явно не проходит. Если я не спрашиваю, это все равно что ответить «нет». Если я беру время на размышление? Если вешаю трубку? Какого черта мы никогда не проводили тренинга для таких ситуаций?

— Филипп Эдуардович, — позвал голос. — Мне кажется, вы еще на связи. Будете платить?

Он все-таки ждет вопроса о сумме, подумал Филипп.

— Так дела не делаются, — сказал он. — Вы утверждаете, что мы нарушили правила; но сказать так может любой вполне дешевый шантажист… да и попросту псих. Либо ссылайтесь на что-то конкретное, либо я прекращаю этот разговор.

— «Цельный Бензин», — сказал голос.

— Теперь ясно, — сказал Филипп.

— То есть, — уточнил голос, — вы готовы выслушать наши условия?

— Нет, — сказал Филипп.

— Нет так нет, — сказал голос и отключился.

О’кей. Если это что-то серьезное — вопрос к Эскуратову. Если это мушка-музыкантик, маскирующаяся под осу, Эскуратов здесь не при чем и не след дергать его попусту. Как проверить, оса или мушка? Дать куснуть?

Куснуть — кого? Зайку? Сашеньку?

А если не оса, но и не музыкантик? Что-нибудь третье, да еще более страшное, чем оса? Какой-нибудь дрейфующий обломок спецслужб, который знает много чего, но о котором не знают люди Эскуратова?

Маловероятно. Времена меняются, это да… но те всегда знают друг друга. Вывод: с Эскуратовым разговор все же не лишний.

Еще три входящих. Рожи в «Империале». Вальдов господин Ли. Ужас Цыпленка. Выберите лишнее. Конечно, господин Ли. Это хоть что-то конкретное, а все остальное просто черт знает что. Связан ли звонок с господином Ли? Невероятно. Он не сказал бы «Цельный Бензин». Вообще звонили бы не ему, а Вальду.

Почему же звонят не Вальду, а ему? Вопрос некорректен. Во-первых, Вальду тоже могли позвонить, и Вальд точно так же раздумывает, как и он, Филипп. Щадит покамест партнера. Во-вторых, если это не связано с господином Ли — а это, скорее всего, не связано с господином Ли, — то с точки зрения Ивана Иваныча Вальд и Филипп плоть едина, а значит, просто удобнее начинать с того, у кого есть жена да еще и дочь.

Филипп невесело улыбнулся своим мыслям. Когда-то он верил, что в Испании как за каменной стеной. Время действительно другое. Ничего не мешает парнишке в очках прилететь в Барселону откуда-нибудь из Берлина. Ничего не мешает другому, загорелому, приехать откуда-нибудь с Коста-Бланки и на выходе из аэропорта передать из рук в руки небольшой, продолговатый, весомый пакет. Ничего не мешает первому сесть в такси и без проблем доехать до назначенной улицы, выждать момент… а потом… а потом спокойно бросить пакет в бак для мусора, вернуться в аэропорт и улететь в Лиссабон, или Нью-Йорк, или куда угодно. Так просто…

Просто, но тоже смотря для кого. Может, те, кто лазает по сетям, не любят тех, что с Коста-Бланки. Во всяком случае, если упомянуты и жена и дочь, почему бы им не побыть вместе… да где-нибудь подальше… Запомнили. Отметили. На чем остановились? Ага: если начали с него, то это прием чисто технический; Вальд узнает в любом случае — ну, немного позже. Хорошо ли говорить с Эскуратовым без Вальда? А почему нет. Эскуратов это поймет. Кто не поймет, так это Вальд. Нарушение партнерства… формальной субординации… Черт бы побрал эту детскую амбицию. Но это факт, никуда от него не денешься. Можно прикинуться дурачком: у тебя поджилки трясутся от рож в кабаке, а у меня от звонков телефонных. Пожалуй, это лучшее. Я ведь должен испугаться, верно? Они ведь упомянули не Вальда, а членов моей семьи?

О’кей. Филипп нажал кнопку автонабора.

— Борис, это я, *ов. Нужно потолковать.

— Что-нибудь по проекту?

— Нет. Желательно побыстрей.

— Давай я перезвоню минут через…

— Нет. Я лучше приеду — ты будешь на месте?

— Хм. Приезжай.

— Еду.

— Какие лю-юди! Как оно, что новенького? Что будем… как обычно, чаек-кофеек? или, может…

Филипп махнул рукой.

— Не до того.

— В чем дело? Какой-то ты… нервный, я бы сказал.

— Правильно бы сказал.

Эскуратов нахмурился.

— Во-первых, садись — в ногах правды нет.

— Я знаю, у тебя не курят, но…

— Но тебе можно, учитывая твой внешний вид.

— А что, здорово заметно?

— Не здорово, но заметно. То есть, э-э… как будто в штаны наложил. Не слишком, но наложил.

Филипп поморщился.

— Тебе когда-нибудь говорили по телефону примерно так: «Борис Эдуардович, дайте денег, не то будут проблемки с семьей»?

— Я должен отвечать? — осведомился Эскуратов.

— Необязательно, — буркнул Филипп. — Я просто думаю, что если тебе так звонили, то ты наверняка клал в штаны — пусть даже вовсе чуть-чуть.

— Понял, — угукнул Эскуратов и нажал телефонную кнопку. — Эллочка? Никого ко мне.

Филипп закурил. Эскуратов вышел из-за стола, подошел к сверкающему серванту, достал бутылку и пару хрустальных рюмочек, булькнул пробкой, плеснул — побольше Филиппу, поменьше себе.