Испанский сон

«Вы прослушивали мои разговоры, — догадался я, — теперь это очевидно. Так это был ваш вертолет? Ваш, признайтесь?»

Голос в трубке помолчал.

«Наш, не наш… — уклончиво сказал он через какое-то время. — Это к делу не относится».

В этот момент я ощутил желание прервать связь — и вместе с тем понимал, что этого делать не следует. Я почуял опасность. Значит, я должен был выяснить все возможное. Я обязан был продолжать разговор.

«Если вы хотите, чтобы я расторг контракт…»

«Ни в коем случае, господин Пухальский, — перебил он меня. — Я же сказал, это подарок».

«Тогда зачем вы мне позвонили?» — спросил я.

«Во-первых, уведомить вас. Во-вторых, передать от господина Ли его наилучшие пожелания и восхищение силой вашего духа».

«Передайте ему, что я искренне тронут».

«Спасибо».

«Это все?» — спросил я.

«Ну, разве что…»

Он слегка замялся. Сейчас должно было прозвучать самое главное; я с силой сжал челюсти и не издал ни звука.

«Знаете, — сказал Макс как бы доверительным тоном, который странно звучал в сочетании с его резким акцентом, — господин Ли очень любит “Лэнд-Крузер”. Он прямо-таки фанат “Лэнд-Крузера” и в восторге оттого, что с вами летит именно эта модель. Если вы ищете основание столь щедрому дару, то вот вам оно».

«Ага», — сказал я.

«Вам предстоит еще одно-два интервью, не так ли?»

«Вы же все знаете», — подколол я его.

«Господин Ли был бы очень рад, — сказал он, словно и не заметив моей шпильки, — если бы вы похвалили эту модель в своих интервью».

«Ага, — сказал я. — Сколько раз?»

«Господин Пажиньский, — сказал он настолько мягко, насколько позволял акцент, — вы не поняли; от вас не требуют никаких конкретных обязательств. С вами не заключается никакого соглашения. Подарок господина Ли не является ни спонсорством, ни грантом, ни каким-либо иным видом прямого или скрытого финансирования или вознаграждения за рекламу. Вы просто сделаете приятное старому богатому чудаку».

«Хорошо», — сказал я.

«Я даже не спрашиваю вас, согласны ли вы».

«А если нет?» — спросил я.

Макс помолчал.

«Если бы вы отказались от дара, — медленно сказал он, будто подыскивая слова, — тогда, я думаю, господин Ли был бы очень расстроен. А лично я потерял бы комиссионные».

«Я постараюсь», — пообещал я.

«Извините, — сказал он, — я не расслышал. До свидания, господин Пажевский».

«Я хотел сказать, что…» — начал было я, намереваясь объяснить ему… в общем, уж не помню, что я хотел объяснить, но это и не важно, так как в трубке послышались гудки отбоя.

Я сложил телефон и стал думать. Так ли это опасно? Я ничего не нарушил; я никому ничего не пообещал. То, что я сказал «постараюсь»? — он подчеркнуто отмежевался от этого слова, сказанного мною, возможно, впопыхах. Ну, а если бы даже я обещал постараться? Постараться — еще не значит выполнить… впрочем, теперь заводи свой аппарат. Держи дискету; чтобы ты понял все остальное, я должен прокрутить тебе пару записей.

Если ты внимательно ознакомился с текстом контракта (в чем я, по правде говоря, сомневаюсь), то не мог не заметить моего оговоренного в нем права пользования материалами GNN, связанными с Событием, то есть с полетом. Материалы эти в электронных форматах складывались на специальном сервере и были двух видов: во-первых, рабочие, то есть те, что записывались, запечатлевались и так далее, а во-вторых, опубликованные, то есть отредактированные и затем выпущенные в эфир или в печать. Я получил сетевой доступ ко всем — правда, без прав на коммерческое использование… но если ты захочешь заплатить мне за этот сеанс, мы же не скажем им, верно? Партнер, ты следишь за тем, что я говорю?

О’кей. Поскольку срок хранения таких материалов ограничен, я еще вчера посетил этот сервер и перекачал все мало-мальски значимые файлы к себе на диск. В том числе все свои интервью. То, что я тебе дал только что — это единственные два куска, где речь шла об автомобилях. Ты все понял? Тогда включай.

GNN. Мистер П., поговорим о вашей машине. Почему вы взяли с собой японский внедорожник?

Вальд. Ну, видите ли… Стихия есть стихия — несмотря на выдающееся мастерство моего спутника. Мы могли экстренно сесть где-нибудь в пустыне, в горах… как мистер Фоссетт в 1998 году в Гречаной Балке. Что в таких обстоятельствах может быть лучше «Лэнд-Крузера»?

GNN. У вас есть контракт на рекламу этой модели?

Вальд. Интересная мысль! Увы, я всего лишь один из миллионов простых потребителей. Будем считать, что я сделал им дорогой подарок.

GNN. Желаю вам, чтобы вас побыстрей оценили…

Вальд. Спасибо.

GNN. А какая у вас машина в Москве?

Вальд. Вам будет смешно… но этот «Лэнд-Крузер» — моя единственная машина.

GNN. Wow! Понимаю: русская зима, снежные заносы…

Вальд. Абсолютно.

GNN. Вы предпочитаете японские автомобили?

Вальд. Я просто зашел в магазин. Я увидел эту машину, и она мне понравилась. Я купил ее и не жалею. Кстати, раньше у меня была полностью русская… даже, можно сказать, советская машина — так называемая директорская «Газель».

GNN. Wow. Расскажите нам об этой машине.

Вальд. Это вместительная и невероятно удобная машина. В ней есть бар. В ней есть телевизор и прочее. Диванчики покрыты велюром! Откидной столик между ними; вдобавок эта машина прекрасно приспособлена для того, чтобы трахнуть телку.

GNN. Простите?

Вальд. Я имел в виду, провести время с девушкой. Диванчики укладываются в отличную двуспальную кровать, а водитель отделен от салона звуко- и светонепроницаемым стеклом, поднимаемым и опускаемым по желанию шефа. Разумеется, снаружи тоже не видно, что делается внутри.

GNN. Зеркальные окна?

Вальд. Их просто нет. Да и зачем директорской машине окна? Только отвлекают от дел.

GNN. Насколько я понял, это что-то типа лимузина.

Вальд. Что вы, гораздо лучше! Лимузин слишком длинный, а следовательно, плохо вписывается в повороты; «Газель» же пролезет в любую дыру. Но самое ценное — внешне эта машина мало отличается от любого задрипанного фургона, а потому и не привлекает к себе внимания.

GNN. Чьего внимания — репортеров? (Смеется.)

Вальд. (Смеется.) Это тоже; вообще-то я имел в виду бандитов, милицию.

GNN. (Покатывается со смеху.) Бандитов, милицию!.. это забавно. Зачем же вы, мистер П., сменили такой замечательный автомобиль?

Вальд. Заносов добавилось.

GNN. И «Лэнд-Крузер» оказался в точности тем, что вам нужно.

Вальд. Вот здесь вы попали в самую тютельку; это именно так. «Лэнд-Крузер» — на все случаи жизни. Он надежен, он современен… в Москве он моден, наконец.

GNN. Я слышал, что русские бизнесмены тем не менее предпочитают «мерседес».

Вальд. Вообще-то да… но я еще не добрался до этого, м-м… потребительского класса. А можно я задам вам вопрос?

GNN. Я весь внимание.

Вальд. Как расшифровывается GNN?

GNN. Гейбл Ньюс Нетуорк, агентство новостей.

Вальд. В честь Кларка Гейбла?

GNN. Да, акционеры решили таким образом увековечить имена великих звезд американской культуры.

Вальд. А кого еще?

GNN. Еще Тины Тернер. Наша родственная телевизионная фирма называется TNT, то есть Тернер Нетуорк Телевижн.

Вальд. Скажите, а вам знаком некто Ральф Эдвардс?

GNN. Обижаете! Мистер Эдвардс вовсе не некто, а весьма уважаемая фигура на почве шоу-бизнеса. В определенном смысле, он круче таких фигур, как Форд и Рокфеллер, а знаете почему?

Вальд. Нет.

GNN. Потому что именами этих великих людей названы корпорация, площадь, всякие фонды… а мистер Эдвардс поступил гораздо изящнее: он назвал именем своей передачи целый город. Вы улавливаете? Он мог бы назвать город Эдвардсом, но предпочел название передачи. Вот, это я понимаю, истинное величие!