Я люблю Будду

вот видите, в работе хостесс есть много скрытых обязанностей, и поначалу все очень здорово, думаешь: ух ты, мне платят х йен за час. круто, но потом ты понимаешь, что для того, чтобы нормально работать, надо поддерживать стиль, и хорошо выглядеть, и хорошо одеваться, а все это стоит денег, и времени на это уходит немало — помимо собственно рабочих часов, — и получается, что реально ты зарабатываешь х минус 20 % в час. это тоже неплохо, но все же не то, на что ты изначально рассчитывала, но, с другой стороны, есть и источники дополнительного дохода, о которых ты раньше не думала, к примеру, находятся люди, которые согласны оплачивать твои счета, еще один мой постоянный клиент, хидэо, оплатил мне лечение, когда я получила травму, катаясь на сноуборде. мне надо было делать рентген и еще кучу всего, а если очень настойчиво намекнуть, то тебе даже оплатят квартиру, и есть еще шоппинг, если тебе не жалко убить на это субботний день, ты говоришь клиенту: давай пробежимся по магазинам! и он поведет тебя по магазинам, главное — сразу сказать, куда, если тебе нужна электроника или какие-нибудь бытовые приборы, говори, что вы едете в акихабару, потому что иначе (и для него это вполне естественно) он поведет тебя “по шмоткам” в харадзюку или гиндзе. украшения из драгоценных металлов — это самое лучше, потому что их потом можно продать, но только очень потом, в перспективе.

Глава 34

[ниже я привожу запись из Тетради из кожи ящерицы, сделанную рукой Предводительницы; безо всяких пояснений, позже мне по счастливой случайности удалось идентифицировать этот фрагмент и опознать в нем цитату из “руководства по тройной лотосовой сутре” никкё навано.]

первым появляется бодхисаттва Царь-Целитель, который поклялся исцелить хворь человечества, описание деяний этого бод-хисаттвы, его преданность делу и самопожертвование, выступают в качестве образца почитания Будды и его Закона, в своей прошлой Жизни Царь-Целитель был бодхисаттвой по имени Прелесть — тот, кто радует взор всякого существа, — и служил он тогда татагате, которого звали Сияние Солнца и Луны, и узнал о священной сутре цветка лотоса, и после двенадцати тысяч лет непрерывной практики достиг просветления и высот духа, силой мысли он заставлял небеса проливаться дождем из цветов, выражая тем самым безмерную благодарность учителю Сиянию Солнца и Луны, который открыл ему сутру лотоса, но он хотел большего: он хотел принести наивысшее благодарственное подношение своим телом, и выпил он ароматное масло, и умаслил себя, и поджег, и возгорелся, и так горел он двенадцать столетий, и свет его горящего тела освещал мир.

Глава 35

ей не нравилось, как неогейш называли в прессе: “новая-новая религия”, ей больше нравилось определение “новая голубая религия”.

они любили голубой цвет, потому что она любила голубой цвет; и они любили ее потому, что она любила их. многие хостесс стали использовать голубые тени для век. посторонний наблюдатель, заметивший это явление, мог бы подумать, что такой макияж — дань уважения прошлой эпохе, и был бы неправ, безусловно, этот оттенок теней очень шел голубоглазым членам секты, а что именно определило выбор их предводительницы — мне, как и вам, остается только догадываться, преимущественно: чистое небо, неспокойное море.

Глава 36

из дневника Предводительницы: десятый день одиннадцатого месяца

я познакомилась с нобуёси в ниигате, у автомата безалкогольных напитков, у меня были рабочие выходные, скажем так. я сопровождала одного клиента — из тех, которые вызывают у меня наименьшее раздражение, он решил покататься на горных лыжах на буржуазном курорте, похожим на тот, который был у бунюэля в “belle de jour”. на самом деле, мне стало скучно, как только мы туда приехали, и я искала любой предлог избегать общества старых придурков, но осторожно — чтобы не лишиться заработка, так что я притворилась, что повредила ногу, катаясь на лыжах, и, чмокнув клиента в щечку застенчиво/примирительно/с сожалением, сбежала к вожделенному одиночеству.

я дошла до ближайшего онсэна, горячего источника среди бамбуковой рощи, который был словно скромный самоцвет в оправе гор. так я достигла полной релаксации, визуальный холод далеких вершин в шапках снега и льда расслабил меня наравне с горячей водой источника, старая женщина с иссохшим, но еще не увядшим телом растерла мне спину жесткой мочалкой.

улицы городка переплетались замысловатым клубком из бессчетных изгибов и поворотов, чистый солнечный свет наполнял тело энергией, разгоряченную кожу пощипывало на холоде, румяные щеки покрылись сексапильными пятнышками, я остановилась у автомата безалкогольных напитков на вершине белого холма, но, как оказалось, я не взяла с собой денег, я стояла, подавленная и расстроенная, но тут ко мне подошел человек, поднялся снизу, у него было лицо корейского солдата, как я его себе представляю, сплошное нагромождение углов, когда он доставал мелочь из нагрудного кармана своей белоснежной лыжной куртки, наши взгляды встретились, и он почувствовал мою силу, я выпила банку горячего чая. он рассказал мне о своих исследованиях в университете, он был профессором химии, его рассказ произвел на меня впечатление, он посвятил свою жизнь синтезу новых веществ, я сказала ему, что посвятила свою жизнь синтезу новых символов, сказала, что он, как мне кажется, мог бы принести немалую пользу человечеству, он предложил для начала принести пользу мне. я согласилась, и нобуёси присоединился к нам.

Глава 37

гуру очень нравились — можно даже сказать, что она была одержима этими маленькими кабинками цифровой фотографии, разбросанными по всему городу, там еще можно отпечатать снимки на наклейках, и она часто подклеивала свои снимки на страницы Тетради из кожи ящерицы, вот лишь некоторые из них:

ХИЁКО, вроде бы без лифчика, снимает себя на видеокамеру

ХИЁКО, вполне очевидно без лифчика, ест шоколадную палочку “Men’s Rocky”

ХИЁКО, без трусиков, от пупка до середины бедер

ХИЁКО и Бренди целуются на фоне цифрового заката

ХИЁКО целится из пистолета в оцепенелую Сарабель

ХИЁКО, в профиль, показывает язык, необыкновенно маленький и остроконечный

ХИЁКО и неизвестный мужчина в хирургической маске

ХИЁКО с широко раскрытым ртом; язык проколот желтой булавкой

ХИЁКО в окружении шести старшеклассников в элегантной школьной форме

то же самое, но со старшеклассницами ХИЁКО с лучезарной улыбкой обнимает офицера полиции ХИЁКО зарылась лицом в кудрявые светлые волосы ХИЁКО на телеэкране

ХИЁКО и Кассандра с соблазнительно алыми губами, на фоне цифровых небоскребов

Глава 38

тиффани вела себя неуважительно, если не сказать — вызывающе, что, конечно же, не импонировало ни клиентам, ни работодателям, на хеллоуин 1996 года она пришла в костюме принцессы масако и тем оскорбила нескольких рьяных националистов, ее подруги-хостесс были удивлены, узнав, что в Японии до сих пор существует императорская династия, и сочли эту идею ужасно гламурной, больше всего им понравился термин “консорт”, и кое-кто даже выступил с предложением, чтобы называть их бар между собой “консорт-баром”, тиффани заявила, что это все предрассудки, потому что император еще в 1946 году публично объявил о том, что он никакой не бог, так что вся эта дворцовая терминология уже неуместна, хостесс вновь удивились, что он раньше был богом, и тиффани повела их в кафе “renoir” (сеть кофеен, где очень точно воссоздана атмосфера VIP-бара в суперсовременном аэропорту) пить поддельный кофе и слушать лекцию по истории, она начала с первых переселенцев, которые пришли из кореи по тоненькому перешейку суши и закончила последними сегодняшними событиями (мальчик пытался покончить с собой в святилище Мейдзи; полиция “накрыла” подпольную лабораторию кристаллического метамфетамина в пригороде; цунами приближается), больше всего хостесс понравились первые дзен-монахи, госпожа мурасаки, гейши из Гиона, ставшие женами лидеров Мейдзи, и комиксы про сейлор мун. мы не знаем, говорила ли она в тот день об учреждении движения неогейш, но это собрание в кофейне вполне можно рассматривать как первое заседание будущей организации, большая, но все-таки поддающаяся управлению компания привлекательных молодых женщин, примерно двадцать пять человек, уселась на длинном диване, обтянутом черным бархатом, они внимательно слушали тогда еще рыжеволосую тиффани, которая, невзирая на правила заведения, сидела прямо на столе из огнеупорного пластика, кое-кто кокетливо помешивал кофе ложечкой, но были и такие, кто застыли в полной неподвижности, словно изящные статуэтки, внимающие рассказу тиффани.