Курс практической психопатии (СИ)

— Ты совсем охуел, Гавриил, — спокойно сказала она.

— Да, это так, — кивнул я. Взгляд мой упал на крупный осколок — донышко стакана с длинным тонким лезвием:

— Смотри, Жах, какая прелесть! — схватил я его.

— Да пошел ты, — проворчала она, вывернулась и быстро вскочив, поспешно вышла, хлопнув дверью. А я вдруг и сразу устал… силы покинули меня единомоментно. Я размазался по стене, и чтоб чем-то отвлечься, принялся играть светом в гранях стаканного осколка. Некая мысль, идея плясала на кончике острия, и я силился её поймать. Вот она — а ведь можно этим стаканом и порезать кого-нибудь! О, да! И получить много крови, ничуть не хуже, чем на щеке Жахни! Я очень этим воодушевился. Ведь до этого я резал только сам себя, во время секса тоже — оргазм углубляется до бесконечности, корчит по-дикому, когда едва кончая, я прокусывал себе губу изнутри, и чувствуя вкус крови, вытягивал из-под подушки нож, и резал себе живот или грудь. Но вот резать партнершу ещё не решался. Да они и моей-то крови боятся, и чаще всего я этих девиц больше не видел никогда. Тоже мне, извращенки! Суки обычные. Но сейчас-то, и прямо здесь — есть Жахни!

— Жахни! — заорал я: — Жахни, иди сюда!

Тишина. Затаилась, боится. Ну ничего, сейчас я её достану! Никуда она от меня не денется! Она же не против диких экспериментов, так почему бы ей не подставить свою нежную плоть под мой осколок? Он же совсем маленький.

— Жахни, ну чего ты, давай помиримся! — вошел я на кухню, где Жахни прижигала щеку ваткой, в жуткой вони водки.

— Ветер, я с тобой не ругалась! — настороженно покосилась она на мои руки. Но я же не дебил идти к ней сразу с осколком. Испугается ещё, и пиши-пропала идея.

— Водка чтоль ещё есть? — заглянул я в бутылку. Черт, как бы ей сказать? Непохоже что-то, что она чего-то хочет.

— Водка, водка, — проворчала Жахни, отбирая у меня бутылку.

— Ну так выпьем тогда чтоль?

— Нет, не выпьем! — сухо ответила Жах. Обиделась.

— А что ж так?

— А то, — повернулась она ко мне. — Ты совсем ебанулся, вот что. Следить за собой надо.

— Да ну, брось ты… — начал было я, но в дверях зашуршал ключ. Мы оба замерли.

— Тьфу, мать твою, шухер от травы берет! — раздосадовалась Жах, и пошла в коридор, я за ней.

— Эротик, дружок! — заорал я, кидаясь к подружке.

— А вы кого ждали? — спросила она подозрительно принюхиваясь. — Ага, трава!

— Ну дык, — хмыкнула подружка.

— И водка! — потянула носом Эрот: — Да вы тут совсем раздухарились!

— Короче, вы тогда оставайтесь, раз пришла ты, а я погнала нах из этого дурдома! — схватила куртку Жахни.

— Куда ты, как это? — заорали мы с Эрот в один голос.

— Мне надо и срочно! — Жах уже нацепила сапоги и звякнув ключами исчезла за дверью. М-да…

— Чего это она? — сделала огромные глаза сестрица этой дуры.

— Незнай, — беспечно пожал я плечами. — Айда чтоль потрахаемся?

— Чё? — посмотрела на меня Эрот так странно: — Как-то неохота, давай сначала хоть водки попьем, если есть ещё!

— Ну, или так! — кивнул я, пропуская девку в кухню. Коридор узкий, и ей пришлось здорово обтереться об меня, чтоб пройти.

— Чёт ты такой возбужденный!

— Так трава, — развел я руками. Мне и правда уже очень хотелось. Но осколок не отпускал меня, впившись в душу — я сделаю это, как бы то ни было! Просто секс меня сейчас не устроит.

— Да у вас как-то не особо много водки-то осталось, — покачала головой Эрот, и отхлебнула прямо из баттла. Её всю скривило, а я погладил её по заднице. — Не зря я, значит со своим самоваром к вам!

— С каким самоваром? — удивился я, и погладил себя между ног. Вот черт. Надо быстрее её раскручивать. Хочется…

— А там, в коридоре!

— Так давай-давай, чего тянуть? — с энтузиазмом замахал я руками. Самому ходить мне сейчас неудобно.

— Ой-ой, торопится он! — подмигнула она, и вышла в коридор. Блядь. Да чтож это такое? Быстрее, быстрее же, Эрот! Я хочу резать тебя, и ебать, ебать наконец!

Она вернулась шурша пакетом, и медленно, слишком медленно, достала баттл виски, отвинтила крышку, смачно отхлебнула, и довольно вздохнула. Я потянулся и почти вырвал из её рук вискарь, отхлебнул как мог много. Боясь стать слишком пьяным для своей затеи, но торопясь, очень торопясь.

— Экий ты зверский! — покачала головой девка.

— Ну так, — пожал я плечами. — Ты пей давай!

— Да дам я тебе, дам, куда торопишься? — спросила она.

— Ну да, — кивнул я. Не знаешь ты ещё, как именно придется давать. «А если она не согласится», — промелькнула мысль — «то я просто изнасилую эту чертову сучку да и всё!» и злорадно улыбнулся сам себе.

— Ну всё, хватит пить! — решительно встал я, когда темная жидкость едва покрывала дно баттла.

— Ну-ну, там ещё глоток есть! — запротестовала она на мои настойчивые объятья. Тогда я одной рукой прижал её к стене, а другой живо отобрал у неё баттл и вылил в себя остатки пойла.

— Всё, пошли!

— Ну пошли! — хихикнула она. И я уволок её в спальню. Она улеглась на постель, и стала лёжа вяло стягивать с себя одежду, напевая какую-то пьяную чушь. А я наконец могу достать свой заветный осколочек! Тока вот где он? Я весь похолодел — не могу его найти!

— Чёрт, чёрт! — зашептал я, нервно шаря по углам.

— Чего ты там потерял, у меня в сумочке есть, возьми… — подала голос Эрот.

— А? — встрепенулся я. Но сразу понял, что она совсем не о том!

— А, да нет, я щас! — ура-ура, я вспомнил, где он! Помчался в зал, резво вернулся со стекляшкой. Правда, шибанулся хорошенько бедром об угол. Но боль распалила меня как злую собаку, и я накинулся на Эрот безо всяких церемоний. Она смеялась, и кусалась в шутку… пока не увидела над собой занесенное лезвие.

— Эй, это что такое на хуй? — протестующе завопила она.

— Это игрушка, не видишь? — помахал я штучкой перед её лицом. Она явно испугалась, но уйти никуда не могла — я сидел на ней верхом. Но она сильная, дрянь — извернулась и укусила меня за руку, да так, что я выронил стекло.

— Аа, блядь, да ты кусаться? — вскрикнул я, и наотмашь ударил её по лицу. Глаза вспыхнули и из уголка губ потекла струйка крови.

— Ветер, ты… прекрати, пожалуйста, мне больно! — прошептала она беспомощно.

— Ну а я разве обещал, что будет сладко? — развел я ей руки, и сцепил у неё над головой. Сила проснулась во мне немеряная, как всегда, от возбуждения. Чуя кровь, я становлюсь зверем! Похоть горит в чреслах, и ломит суставы! Эрот пытается брыкаться, извивается и вырывается, распаляя все сильнее — я ударил её уже по-настоящему, и она схватилась за разбитую вдребезги губу.

— Лежи тихо, Эрот! — угрожающе прошипел я ей в испуганные глаза. Пришлось её связать вытянутой из-под неё же простыней. И порезав живот и грудь, насладиться кровью… неугомонная сучка, она сопротивлялась яростно, как дикая кошка, но постепенно я заметил, что она возбуждается все сильней, и уже сама размазывает по лицу кровь, и лижет её с моих губ. А потом и вовсе схватила выпавшую из моих рук стекляшку, и наотмашь порезала мне спину. Я вскрикнул от боли и выгнулся во вспышке…

— Я теперь часто так буду делать, это и правда кайф… — прошептала она, трогая языком распухающую губу. Я посмотрел на неё, и отвернулся. Ебааать, как тянет все вены…

«В психиатрии синдром, сопровождающийся деперсонализацией — нарушением восприятия времени и пространства, собственного тела и окружающей обстановки, официально называется «Алиса в Стране чудес» — оповестил механический голос в голове.

Я не заметил как, но оказалось, что она ушла. Внезапно хлопнула дверь, далеко-далеко.

…А я лежал обессиленный от борьбы, смотрел в потолок и любовался собой изнутри. И думал почему-то о Жахни. Наверное, потому что это все-таки её квартира. Жахни всем хороша, но у неё нет души, как у настоящей суки, животного. Сердце есть, а души нет. И она не моя. Да.