Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды

Куфальт вздрогнул, он вспомнил, что действительно где-то сидел так и говорил что-то в этом роде…

Но тут господин Брёдхен строго произнес:

— Нет, Цвитуш, все не так просто. Давайте не выдумывайте того, чего не было! Пока нет доказательств, что вы его опознали.

— Но ведь я же вам говорю, господин комиссар, — жалуется она, — конечно, я его опознала. Это был он!

— Я никогда, никогда у вас не был! — разозлившись, кричит Куфальт.

— На левой руке у него было еще такое золотое кольцо, я хорошо его разглядела, когда он держал блокнот и писал.

— Но этого вы до сих пор не говорили, фрау Цвитуш!

— Потому что я только теперь это вспомнила, господин комиссар. У него было именно это кольцо!

В этот момент ее прервали.

Размахивая, будто пращой, синим эмалированным кофейником, в комнату ворвался могучего сложения мужчина в желто-белой строительной спецовке. На его забрызганное известкой лицо свисали длинные черные пряди волос.

— Где этот гад, который украл у моей жены все ее сбережения? — разъяренно кричит он. — Иди-ка сюда, сволочь, я тебе все кости переломаю… — и он бросается на Куфальта, хватая его за грудь…

— Спокойно, Цвитуш, — говорит Брёдхен. — Спокойно, — повторяет господин Брёдхен, но вмешиваться не торопится.

— Ну-ка уберите руки! — кричит и Куфальт. — Ничего я у вас не крал! — и он толкает верзилу.

В дверях толпятся соседки.

Толчок был не очень сильным, потому что Куфальт большой силой не обладал. Но все-таки великан сразу потерял равновесие, сделал шаг назад, оступился и сел на пол.

Через кухонную дверь отчетливо слышен шепот сожаления.

В черных, только что сверкавших гневом глазах каменщика появляется выражение тупого удивления, а затем он громко хохочет.

— Пьяный! Опять пьяный! — жалуется фрау Цвитуш. — Пьет теперь каждый вечер!..

— Это он с горя, из-за денег! — доносится из кухни визгливый женский голос.

— Таких мерзавцев убивать нужно!

— Пропивают с бабами трудовые денежки!..

Брёдхен внимательно наблюдает за этой сценой.

— Можете встать, господин Цвитуш. С каких пор вы пьете?

— Это никого не касается, — угрюмо произносит силач. Он с трудом поднимается, опершись на кухонный стол. — Но если я тебя, субчик, еще раз застану!..

— Вы больше не будете пить, — сухо говорит Брёдхен. — Пойдемте, Куфальт. Может быть, мы еще раз придем к вам завтра утром, фрау Цвитуш, чтобы вы рассмотрели этого господина при дневном свете. Всего доброго!

И вместе с обвиняемым он проходит сквозь цепочку ругающихся женщин.

Какое-то время они молча идут рядом по улице.

Затем Куфальт говорит:

— Если вы завтра еще раз приведете меня к ней, господин инспектор, я пропал. Тогда она меня обязательно опознает. — И, видя, что тот не отвечает, продолжает: — Ведь она сегодня весь вечер только и делала, что глазела на меня.

— Так-так, — только и сказал господин Брёдхен. А затем через какое-то время добавил: — хорошего же вы мнения о нашей работе. Вы думаете, что только вы один умный?

— А что думаете вы?

— Я думаю, что вы совсем не такой прожженный тип. Сейчас я думаю, что вы дурак. А с дураками всегда больше хлопот.

Пауза. Они опять молча идут рядом.

— Куда мы, собственно говоря, идем? — спрашивает Куфальт.

Брёдхен что-то бурчит себе под нос.

— Но вы ведь меня отпустите? Ведь эта старуха ничего не значит.

Но и на это господин Брёдхен не отвечает.

Они направляются в центр города, идут через рыночную площадь, в ратушу, проходят через дежурную комнату, где на нарах лежат несколько полицейских, поднимаются по лестнице вверх — и Брёдхен распахивает дверь, ведущую в узкую каморку. Там, за пишущей машинкой, сидит полицейский, старший вахмистр, Куфальт знает знаки отличия.

— Садитесь! — бросает Брёдхен Куфальту. И нетерпеливо добавляет: — Да садитесь же! Вреде, этот господин не должен…

— Знаю, — равнодушно отвечает старший вахмистр Вреде и продолжает печатать дальше.

— Я на секунду загляну к шефу, — объявляет Брёдхен и исчезает за обитой дерматином дверью в соседней комнате.

Куфальт в оцепенении сидел на стуле. Ему очень хотелось послушать, о чем говорят в соседней комнате, но обивка двери слишком плотная, да еще машинка стучит так, что не остается ничего иного, как ждать: его отсюда выпустят? Конечно, выпустят, ведь никаких доказательств нет!

Прошло много времени, наконец Куфальт не выдержал, встал, принялся ходить взад-вперед.

— Отойти от двери! Сесть! — отрывисто кричит человек за пишущей машинкой.

Куфальт садится и снова ждет: «Конечно, выпустят. Я еще успею к Хильде».

Бесконечно долго тянется время, но вот обитая дверь распахивается и вместе с господином Брёдхеном появляется рослый важный человек в полицейской форме.

Куфальт вскакивает, становясь по стойке смирно, которой он выучился в тюрьме.

Но полицейский офицер только скользит по нему взглядом.

— Значит, пока в следственный изолятор, — решает он.

— Но… — почти крича, произносит Куфальт.

— Увести! — резко командует офицер, исчезая за обитой дверью.

Старший вахмистр встает из-за машинки и снимает с доски связку ключей.

— Господин вахмистр! — кричит Куфальт. — Вы ведь сами знаете, что это был не я. Так выпустите меня, я наверняка от вас не сбегу. Вы же знаете, я сегодня должен еще попасть… — понижая голос — …к своей невесте. Вы же не хотите мне все испортить!

— Не валяйте дурака, Куфальт, — произносит Брёдхен. — Что стоит вам провести одну ночь в тюрьме! Если вы действительно невиновны, завтра утром вас выпустят, а для расследования лучше, если вы нам пока не будете мешать. — Он умолкает, а затем произносит: — Кроме того, вы можете совершить побег и уклониться от суда и следствия. Уведите, Вреде!

— Следуйте за мной! — командует Вреде. — Да поторапливайтесь! Сегодня вечером у меня еще есть дела.

Они идут через темный двор, лязгает железная дверь, вахмистр зажигает свет, каменный коридор, знакомые решетки, дверь в камеру…

— Нетоплено, — с запинкой произносит Вреде. — Ну, на одну ночь и так сойдет. Я вам дам еще одно одеяло. Хотите что-нибудь поесть? Могу дать кусок хлеба. Суп уже роздали. Вытащите все из карманов. Через пять минут я заберу подтяжки и галстук и погашу свет. Давайте побыстрее!

В камере, этом промозглом склепе, еще не очень темно. Лампочка во дворе бросает на потолок тусклый отсвет. Дрожа от холода, Куфальт сидит на постели и не отрываясь смотрит на серые стены.

Что стоит вам провести одну ночь в тюрьме! Что стоит вам провести только одну ночь в тюрьме! Что стоит вам провести одну ночь только в тюрьме! Несказанная ярость охватывает его. Нет, дрожал он не только от холода.

— Ну, погодите, вот выйду на волю, я вам покажу!..

И снова: что стоит вам провести одну ночь только в тюрьме!

Позже он слышал звонки проезжавшей пожарной команды.

Да, все правильно, Брун был совершенно прав: все сжечь… всех поубивать, всех паразитов! Что стоит вам провести одну ночь только в тюрьме!..

Пожарная команда, звонки которой слышал Куфальт, выехала на деревообделочную фабрику. Фабрика горела. Да, она горела, а маленькому, добродушному, похожему на тюленя Эмилю Бруну пришлось пройти долгий, горький путь, до того как возник этот пожар, возник из-за него, но не он его устроил…

Конечно, он ошибался, утверждая, будто заводская администрация держала его, убоявшись его разговоров о легко горящих деревообделочных фабриках. Нет, эти и подобные разговоры там можно было услышать довольно часто, собаки, которые лают, не кусаются, а на худой конец, существовала страховка.

Нет, его держали, потому что он был по-настоящему прекрасным работником, да к тому же еще и старательным, трудягой, как он сам себя называл. Такого погонялу, да к тому же еще и за гроши, вовек не сыскать!