Мемуары Дьявола

— Как? — удивился Луицци. — Мне нельзя немного прогуляться? А если я приму штук восемь ваших пилюль?

— Это пожалуйста; но выходить я вам запрещаю.

Как только доктор покинул дом, Луицци открыл окно и, выбросив коробочку с пилюлями и бутылки с микстурой, оглушительно крикнул:

— Луи! Готовь лошадей!

Не помня себя от радости, он схватил звонок, чтобы вызвать лакея. Тут же появился Дьявол.

— Кто тебя звал, бес? — удивился барон.

— Ты.

— Ах да, действительно, — спохватился Луицци, — в спешке я схватил не тот звонок.

— Что ж, ладно! Ну-с, что скажешь о славном докторе Кростенкупе?

— Никогда бы не подумал, что медицина такая идиотская штука.

— Н-да-с, твой лакей прав, — хмыкнул Дьявол, — ты совершенно здоров — к тебе вернулось прежнее зазнайство.

— И в чем же оно выражается?

— Я спрашивал тебя о докторе, а не о медицине в целом. Да, глупость человеческая всегда и везде одна и та же: вы любите распространять на явление в целом ошибки отдельных индивидуумов: на религию — грешки священников, на правосудие — промахи судей, а на науку — невежество ее адептов.

— Возможно, — нетерпеливо сказал Луицци, — но сейчас у меня нет никакого желания выслушивать проповеди.

— Может, ты хочешь выслушать тогда какую-нибудь историю?

— Пока нет, только в нужный момент; ты помнишь, что обещал мне? Если я встречу чистую и светлую женщину, ты должен рассказать мне всю правду о ней.

— Я это сделаю.

— А ты уверен, что сможешь?

— Дитя ты неразумное! — молвил Дьявол с холодной яростью. — Думаешь, я не знаком с ангелами? Ты забыл, что я когда-то жил на небесах?

— По-твоему получается, что чистое и невинное создание я найду только на небесах?

— Не знаю, не знаю. Ищи, — засмеялся Дьявол, — ищи, мой господин, но не забудь, что у тебя всего два года.

— А ты не забывай, нечисть, что я могу сейчас опять взять в руки колокольчик…

— У меня память получше, чем у тебя, — заметил Дьявол, — ведь я сдержал свое слово — вернул тебе здоровье.

— Ты? Разве ты не отказался вмешиваться в мое излечение?

— Физически — да, но в духовном смысле…

— Это как же?

— С помощью гнусной человеческой природы. Кто, по-твоему, внушил госпоже Умбер идею окунуть тебя обратно в пучину бреда, угостив тебя противопоказанным бульончиком? А кто всячески поддерживал тебя в желании не повиноваться твоему лекарю?

— Твой анализ валит наповал. Я и забыл уже о подлости этих лакейских душонок.

— Просто ты считаешь их гораздо ниже себя, чтобы вот так взять и умереть ради их выгоды; хотя ты сам ничуть не лучше: примитивной шутки ради ты позволяешь шарлатану опереться на твое имя, чтобы затем травить общество омерзительным ядом!

— Я их выгоню.

— Барон, барон, — вздохнул Сатана, — и правильно поступишь, ведь ты унижался и плакал перед ними, а потом вы вместе сыграли школярскую шутку с твоим врачом, причем ты был зачинщиком; в результате они презирают тебя.

— Презирают? Хамы! — зашелся от гнева Луицци.

— Барон, — заржал Дьявол, — мало кто в мире удостаивался такой чести…

— Что ты хочешь этим сказать?

Но Сатана с хохотом исчез, бросив на Луицци издевательский взгляд. Не прошло и четверти часа, как барон появился на Елисейских полях {201} в роскошном экипаже; стоял полный неги теплый весенний день, и Луицци повстречал многих бывших друзей, одних в прогулочных колясках, других верхом; но никто, казалось, не хотел его узнавать. Госпожа де Мариньон, проехав мимо с господином де Мареем в открытой коляске, демонстративно отвернулась. Луицци вернулся домой в яростной решимости мстить и мстить. Тогда-то ему в первый раз пришла в голову мысль спросить список лиц, навещавших его во время болезни. Список состоял из двух имен: господина Гангерне и госпожи де Мариньон.

III

ПЛАТОНИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ

Маркиз

Луицци был оглушен увиденным, особенно отсутствием в списке других имен. Господин де Марей ни разу не справился о его здоровье, и теперь барон не сомневался, что тот был заодно с госпожой де Мариньон, высокомерно оскорбившей его на Елисейских полях; барон тут же принялся обдумывать способы отплатить. Человек наедине с собой не может избежать злых мыслей, а уж тот, кто находится в сношениях с Дьяволом, и подавно. Господин де Марей скоро должен жениться на девице де Мариньон — нельзя ли увести невесту у него из-под носа? Луицци долго размышлял на эту тему и пришел к выводу, что может осуществить такое похищение, если только сам встанет в ряды претендентов на руку девицы; но несмотря на необходимость в двухгодичный срок найти себе жену, он не испытывал ни малейшего желания связываться с кругом людей, который, как он знал, скрывал столько отвратительных преступлений.

Воображением барон не блистал, и, возможно, он так и остался бы со своими планами злобной мести без всякой надежды на их исполнение, но в этот момент ему доложили о визите господина Гангерне.

— Отличный денек, барон! — заверещал балагур прямо с порога. — Говорят, вы были страшно больны? И что я вижу? Барон розов и свеж, как спелое яблочко!

— Да, я окончательно поправился.

— Прекрасно, прекрасно! Ну-с, что скажете о Париже, друг мой? Какой город, какая блестящая публика, какой гомон на улицах! Поистине, страна богов!

— А также богинь, не правда ли, господин Гангерне?

— Это вы о женщинах? Ах, барон, здешние женщины дьявольски холодны. Где черные блестящие глаза, где призывная поступь наших тулузских девиц!

— Так что же вы делаете в столице?

— Как! — Гангерне выпучил глаза. — Я вам не говорил? Я приехал на свадьбу.

— И вы тоже… — неосторожно проговорился Луицци.

— Вот это да! Вы женитесь? И на ком же?

— О! На самом совершенстве, — соврал барон. — А вы?

— Я не говорил, что женюсь. Я приехал на свадьбу своего сына.

— У вас есть сын? Что-то мне не приходилось слышать до сих пор о госпоже Гангерне.

Балагур расцвел счастливой улыбкой:

— Но не могу же я жениться на женщине при живом муже!

— Ничего себе! — воскликнул Луицци с отвращением. — И что же, ваш отпрыск носит теперь имя, которое ему не принадлежит?

— Уж вы извините меня великодушно, но оно принадлежит ему по праву; он его купил.

— Купил? Но как?

— Не очень дорого. Это такой пройдоха, ну, весь в меня — уверяю вас! Вы знаете пьесу господина Пикара под названием «Найденыш»? {202}

— Да, кажется, не так давно я даже видел ее на сцене.

— Так вот, мой сын решил действовать по ее рецепту. Писаный красавец, он довольно долго играл роль Элевью {203} где-то в провинции. Женщины сходили по нему с ума. Как-то, оставшись без ангажемента, он по дороге в Париж погостил у меня в Тулузе. Славно мы тогда покутили! Едва он уехал, как я получил письмо от старого друга, большого, я вам скажу, зубоскала. Мы познакомились еще при Империи, когда он был в Тулузе вместе с маршалом Сультом {204}. Так вот господин Риго пригласил меня попировать от души в свой замок Тайи, что около Кана {205}, и между прочим, сообщил, что у него на выданье племянница и внучатая племянница с двумя миллионами приданого.

— Два миллиона? — Луицци недоверчиво хмыкнул.

— О, это еще одна презабавная история, — громко захохотал Гангерне. — Дело в том…

— Я вам верю; но давайте не будем смешивать ее с первой.

— Ну хорошо. Так вот, я не мешкая черкнул пару слов сыну, желая, чтобы он принял участие в авантюре. Если мы правильно все разыграем, написал я ему, то ты получишь одну из краль; приготовим же великолепный фарс для моего закадычного дружка Риго! Меня смущало только одно обстоятельство: то, что мой сынок звался коротко — Гюставом, а Риго уж очень хитрый мошенник и к тому же сам вышел из простых, а потому для своих дорогих племянниц наверняка хочет муженька с громким именем.