Санин

— Ну нет, — возразил Санин, — даже очень относится!

— А я вас попрошу, — с истерическим воплем закричал фон Дейц, брызгая слюной, — это совсем… и одним словом…

— Да ну вас! — с неудовольствием отодвигаясь от брызгавшей слюны, сказал Санин, — думайте, что хотите, а Зарудину скажите, что он дурак…

— Вы не имеете права! — отчаянным плачущим голосом взвыл фон Дейц.

— Хорошо-с, хорошо-с… — с удовольствием проговорил Танаров. — Идем.

— Нет, — тем же плачущим голосом и бестолково размахивая длинными руками, кричал фон Дейц, как он смеет… это прямо… это…

Санин посмотрел на него, махнул рукой и пошел прочь.

— Мы так и передадим нашему другу… — сказал ему вслед Танаров.

— Ну, так и передайте, — не оборачиваясь, ответил Санин и ушел.

«Ведь вот, дурак, а как попал на своего дурацкого конька, какой стал сдержанный и толковый!» — подумал Санин, слыша, как Танаров уговаривает кричащего фон Дейца.

— Нет, это нельзя так оставить! — кричал длинный офицер, с грустью сознавая, что благодаря этой истории потерял интересного знакомого, и не зная, как это поправить, а оттого еще больше озлобляясь и, очевидно, портя дело вконец.

— Володя… тихо позвала из дверей Лида.

— Что? — остановился Санин.

— Иди сюда… мне нужно…

Санин вошел в маленькую комнату Лиды, где было полутемно и зелено от закрывающих окно деревьев, пахло духами, пудрой и женщиной.

— Как у тебя тут хорошо! — сказал Санин, страстно и облегченно вздыхая.

Лида стояла лицом к окну и на ее плечах и щеке мягко и красиво лежали зеленые отсветы сада.

— Ну, что тебе нужно? — ласково спросил Санин.

Лида молчала и дышала часто и тяжело.

— Что с тобой?

— Ты не будешь… на дуэли? — сдавленным голосом спросила Лида, не оборачиваясь.

— Нет, — коротко ответил Санин.

Лида молчала.

— Ну, и что же?

Подбородок Лиды задрожал. Она разом повернулась и задыхающимся голосом быстро и несвязно проговорила:

— Этого я не могу, не могу понять…

— А… — морщась, возразил Санин, — очень жаль, что не понимаешь!..

Злая и тупая человеческая глупость, охватывающая со всех сторон, исходящая равно и от злых, и от добрых, и от прекрасных, и от безобразных людей, утомила его. Он повернулся и ушел.

Лида посмотрела ему вслед, а потом ухватилась обеими руками за голову и повалилась на кровать. Длинная темная коса, словно мягкий пушистый хвост, красиво разметалась по белому чистому одеялу. В эту минуту Лида была так красива, так сильна и гибка, что, несмотря на отчаяние и слезы, выглядела удивительно живой и молодой; в окно смотрел пронизанный солнцем зеленый сад; комнатка была радостна и светла. Но Лида не видела ничего.