Сталки и компания

одилось иметь дело с этим человеком, который был искушеннее всех троих, вместе взятых. До этого, после получасовой беседы с подавленным, расстроенным Праутом, ректор понял то, чего не заметил преподаватель.

– Вы побеспокоили мистера Праута, – сказал он задумчиво. – Мальчики не должны беспокоить преподавателей сверх необходимости. Мне не нравится, когда меня беспокоят подобными вещами. А вы меня побеспокоили. Это очень серьезный проступок... Понимаете?

– Да, сэр.

– Теперь я намереваюсь побеспокоить вас, индивидуально и в частном порядке, поскольку вы нарушили мой график. Вы слишком взрослые для порки, поэтому я должен выразить свое неудовольствие каким-то иным способом. Скажем, каждому написать по тысяче строк, неделя без выхода за территорию и что-нибудь еще в том же роде. Вы ведь уже слишком взрослые для порки?

– Нет, нет, сэр, что вы! – бодро воскликнул Сталки, потому что неделя без выхода во время летнего семестра – это серьезно.

– Оч-чень хорошо. Тогда сделаем то, что сможем. Желаю вам больше не беспокоить меня.

Это было честное и справедливое наказание, сопровождавшееся замечаниями, но больше всего они ощущали паузы, которые он делал между наказаниями. Например:

– Выходцев... из более младших классов я мог бы обвинить... в оскорблении. Вы недостаточно благодарны за... имеющиеся у вас привилегии. Но есть и границы... они определяется опытом, Жук... за пределами которых личная вендетта всегда опасна, потому что... не двигайся... рано или поздно сталкиваешься... с более высоким авторитетом, который изучал поведение животных. Et ego... пожалуйста, Мактурк... in Arcadia vixi{[85]}. Вот вам вопиющая несправедливость, которая связана с вашим... характером. И все! Скажете своему преподавателю, что я официально наказал вас розгами.

– Вот отвечаю! – воскликнул Мактурк, все время поводя лопатками, пока они шли по коридору. – Это правильно! Наш Прусак Бейтс{[86]} все видит насквозь.

– Хитро я придумал, выбрав порку, вместо того чтобы писать эти упражнения? – спросил Сталки.

– Ерунда! Мы были обречены на это с самого начала. Я видел это по глазам старика, – сказал Жук. – Чуть не подавился от смеха.

– А мне-то как раз было не до смеха, – признался Сталки. – Пойдем в туалет, посмотрим на наши раны. Один из нас может держать зеркало, а другой смотреть на себя.

В течение десяти минут они проделывали эти упражнения. Полосы от розог были очень красные и очень ровные. И ни одного из них невозможно было отличить от другого по тщательности, насыщенности и определенной четкости линий, что всегда характеризует работу настоящего художника.

– Что вы здесь делаете? – Мистер Праут, привлеченный плеском воды, появился на лестнице, ведущей в туалет.

– Мы получили порцию розог от ректора, сэр, и мы смывали кровь. Ректор сказал, что мы должны сообщить об этом вам. Мы собирались сделать это через минуту, сэр. (Sotto voce{[87]}.) Топтун увеличивает счет!

– Он заслужил эти очки, бедняга! – сказал Мактурк, надевая рубашку. – Он даже