Дидро в Петербурге

му знак императрицы, залилась громким смехом, таким громким, хотя и сердечным, каким при дворах и уж тем более при дворе Екатерины, где нос каждого чует ледяное дыхание Сибири, смеются нечасто.

Дидро покраснел до корней волос. А Лажечников?..

У Лажечникова побледнели даже губы, он, казалось, готов был рухнуть.

– Дашкова, – воскликнула императрица, – подайте ему, пожалуйста, стакан воды, господин профессор, похоже, вот-вот упадет в обморок.

В числе празднований, устроенных в честь Дидро в Петербурге, на первом месте стояло торжественное заседание основанной и щедро дотируемой Екатериной Академии наук, на котором Дидро должен был быть провозглашен ее членом и сделать доклад.

Картина, представлявшая это заседание собравшихся на галереях бесчисленных зрителей из высших сословий, была достаточно своеобразной. Академики в черных тогах, с огромными париками allonge{[11]} на головах, расположившись полукругом, занимали одну сторону зала, на президентском возвышении взору представала княгиня Дашкова в длинной мантии из красного бархата. Под локонами тяжелого парика ее юное личико выглядело тем более цветущим и привлекательным. На шее у нее висела массивная золотая цепь, а маленькая ручка сжимала тяжелый, украшенный глобусом жезл, – символ ее сана.

Сбоку помещался трон царицы. После того, как она в полном императорском убранстве заняла свое место, окруженная придворными, президент в образе красивой женщины весьма серьезной речью открыла заседание. Она поприветствовала собравшихся, сообщила им о знаменательном для науки событии – приезде Дидро – и внесла предложение принять чествуемого философа в члены Академии.

Все до единого присутствующие, не исключая императрицу, в знак одобрения поднялись со своих мест.

После этого княгиня попросила господина Лажечникова ввести в зал Дидро. Монаршая особа отдала на этот счет особое распоряжение.

Хотя Лажечников по-прежнему оставался очень бледным, он, однако, проворно выполнил возложенную на него задачу. Ведомый его рукой Дидро появился в зале и был встречен рукоплесканиями собравшихся.

Красавица президентша поднялась со своего возвышенного места и пригласила Дидро принять присвоенное ему звание как «ничтожный знак» восхищения, испытываемого к нему Академией. Дидро поблагодарил. Затем Дашкова проводила его к президентскому месту и попросила прочитать доклад, которого с огромнейшим нетерпением ожидал весь образованный Петербург.

В ту эпоху, надо сказать, философ был естествоиспытателем, историком, критиком и поэтом одновременно. Дидро взялся освещать вопрос, который уже тогда активно обсуждался во всех областях человеческих знаний революционными философами Франции, а именно вопрос о родстве человека с животными и о его происхождении от обезьяны.

Доклад Дидро по понятным соображениям уже самим своим содержанием произвел сенсацию. Едва он закончил, академики бросились к трибуне, чтобы излить на ученого потоки лести.

Когда буря оваций несколько улеглась, из глубины зала чей-то голос воскликнул:

– Превосходно,