Милый друг

высоко поднятой головой и надменно сжатыми губами холодно прошел мимо. Подстрекаемая смутною ревностью, девица пошла за ним, задела его плечом и сказала уже громче:

-- Здравствуй, Жорж.

Он опять промолчал. Тогда она, решив во что бы то ни стало заставить его узнать себя и поклониться, в ожидании благоприятного момента начала расхаживать позади ложи.

Заметив, что г-жа де Марель смотрит на нее, она подошла к Дюруа и дотронулась до его плеча.

-- Здравствуй. Как поживаешь?

Он даже не обернулся.

-- Ты что, успел оглохнуть с четверга?

Он ничего ей не ответил, -- своим презрительным видом он ясно давал понять, что считает ниже своего достоинства вступать с этой тварью в какие бы то ни было разговоры.

Рашель злобно захохотала.

-- Да ты еще и онемел вдобавок? -- не унималась она. -- Уж не эта ли дамочка откусила тебе язык?

Он сделал нетерпеливый жест.

-- Как вы смеете со мной заговаривать? -- в бешенстве крикнул он. -- Уходите, не то я велю задержать вас.

-- А, ты вот как! -- сверкнув глазами и задыхаясь от ярости, заорала она. -- Ах, подлец! Спишь со мной -- так изволь, по крайней мере, кланяться. Что ты нынче с другой -- значит, можно и не узнавать меня? Кивни ты мне только, когда я проходила мимо, и я оставила бы тебя в покое. Но ты вздумал задирать нос! Нет, шалишь! Я тебе удружу! Ах, вот как! Ты даже не поздоровался со мной при встрече...

Она вопила бы еще долго, но г-жа де Марель, отворив дверь ложи, пустилась бежать, расталкивая толпу, и заметалась в поисках выхода.

Дюруа бросился за ней вдогонку.

Рашель, видя, что они спасаются бегством, торжествующе крикнула:

-- Держите ее! Держите! Она украла у меня любовника!

В публике послышался смех. Двое мужчин, потехи ради, схватили беглянку за плечи, тащили ее куда-то, пытались поцеловать. Но Дюруа догнал ее, вырвал у них из рук и вывел на улицу.

Она вскочила в пустой экипаж, стоявший у подъезда. Он прыгнул вслед за ней и на вопрос извозчика: "Куда ехать, господин?" -- ответил: "Куда хотите".

Карета медленно сдвинулась с места, подскакивая на камнях мостовой. Клотильда закрыла лицо руками, -- с ней случилось что-то вроде нервного припадка: ей не хватало воздуха, и она задыхалась. Дюруа не знал, что делать, что говорить. Наконец, услыхав, что она плачет, забормотал:

-- Послушай, Кло, моя маленькая Кло, позволь мне объяснить тебе! Я не виноват... Я встречался с этой женщиной очень давно... когда я только что...

Клотильда резким движением отняла от лица руки; злоба, дикая злоба влюбленной и обманутой женщины охватила ее, и, вновь обретя дар речи, она заговорила быстро, отрывисто, с трудом переводя дыхание:

-- Ах, негодяй... негодяй... Какая низость!.. Могла ли я думать... Какой позор!.. Боже, какой позор!..

Гнев ее рос по мере того, как прояснялось сознание, по мере того как все новые и новые поводы для упреков приходили ей в голову.

-- Ты платил ей моими деньгами, да? И я давала ему денег... для этой девки... Ах,