Гулящая

ело поглядывал на сапоги, словно проверял, целы ли они еще, крякал, сплевывал...

- Ну-ка, постой! - сказал он, дойдя до Иосипенковых хуторов.- Здесь отдохнем, подкрепимся. Половину дороги прошли - хватит!

Кирило повернул к усадьбе. Христя остановилась, не зная, идти ей за ним или подождать на дороге.

- А ты чего стала? Пойдем. Люди добрые - из хаты не выгонят.

Две большие собаки бросились на них из-под амбара.

Высокая и стройная молодица выбежала встретить гостей.

- Цыц, проклятые! - крикнула она, швыряя в собак, ком снега. Белое, словно выточенное из мела лицо молодицы покрылось легким румянцем; бархатные глаза на мгновение вспыхнули.

- Здравствуй, Марья! Ты ли это? - спросил Кирило.

Молодица не то улыбнулась, не то глазами блеснула.

- Да, я! - ответила она со вздохом.

- А Сидор дома? - спросил Кирило.

- Нет его. В город поехал. Одна мать дома... Как завела руготню, никак не уймется... Заходите в хату!

В хате они застали старую грузную бабу. Широкое лицо ее избороздили глубокие морщины; губы толстые, отвислые; нос шишковатый, с черной бородавкой на кончике; злые глаза зеленым огнем горят из-под насупленных бровей... Христе она показалась ведьмой.

- Здравствуй, Явдоха! - поздоровался Кирило.

Явдоха, сидя на лавке, только глазами сверкнула.

- Как живете-можете?

- Э, живем! - надтреснутым голосом сказала старуха, будто ударила в разбитый колокол, так что Христя вздрогнула.- Какое там житье!.. Вот уехал Сидор из дому, а мы и ручки сложили,- говорила она, поглядывая зелеными глазами на Марью.

Лицо у Марьи еще больше побледнело, а глаза еще сильней разгорелись. Она бросила на Явдоху пронзительный взгляд, покачала головой и молча вышла из хаты.

- Вот так всегда! - проворчала старуха.- Хоть бы слово выговорила: словно отроду немая или - прости господи! - язык у нее отнялся... А чужие люди зайдут в хату, так она с ними хи-хи-хи да ха-ха-ха, целый день готова смеяться! А для матери слова не найдется! Ну, и взял себе Сидор жену! Ну, и выбрал пару! Говорила ему, не бери ты городскую, проклятущий это народ! Там им в городе свобода, приволье, нет им никакого удержу... Вот они и привыкают сложа руки сидеть, по семь воскресений на неделе праздновать! А придет такая в дом,- так ты ей пить-есть подай, а сама она, черт бы ее подрал, палец о палец не ударит... Где уж там от прислуги добра ждать? Привыкнет чужим бросаться, так и на свое наплевать... Говорила Сидору: не бери, сынок! Возьми лучше Приську Гаманенко,- будет она и тебе жена и мне невестка... Так парень ведь, прости господи, с придурью!.. Коли не на ней, так ни на ком больше не женюсь... Обошла, видно, дурака; опоила городская прислужница чертовым зельем!.. Не послушался... А теперь вот бейся с нею, мучайся!.. Он ведь никогда дома не сидит: все его носит куда-то,- вот и не видит, как матери достается!.. Ох, наказал меня господь! Думала отдохнуть на старости,- вот и отдохнула! - тяжело дыша, закончила старуха.

На некоторое время в хате