Чешские юмористические повести
Чешские юмористические повести читать книгу онлайн
В книгу вошли произведения известных чешских писателей Я. Гашека, В. Ванчуры, К. Полачека, Э. Басса, Я. Йона, К. М. Чапека-Хода, созданные в первой половине XX века. Ряд повестей уже издавался в переводе на русский язык, некоторые («Дар святого Флориана» К. М. Чапека-Хода, «Гедвика и Людвик» К. Полачека, «Lotos non plus ultra» Я. Йона) публикуются впервые.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Вечера на палубе «Принцессы Мэри» проходили иначе. Прохладный воздух выманивает из всех укрытий пассажиров, обессилевших от жары и духоты, зажигаются лампы, гремит пароходный оркестр, и путешественники могут несколько часов развлекаться. В основном здесь собрались англичане и англичанки. Клапзубовцы встретили много почитателей. Даже у сухопарой учительницы английского языка, которая едет в среднюю школу в Бенарес, сердце учащенно забилось, когда ей сказали, что эти одиннадцать молодых людей — чемпионы футбола. Юноши все вечера были окружены новыми знакомыми и поклонниками, но наиболее крепкую дружбу завел их отец.
Это случилось вечером того дня, когда они вступили на палубу корабля в Бриндизи. Молодые люди, восторгаясь новым для них пароходным оборудованием, ходили и все осматривали, а старый Клапзуба унес свой складной стул на самый нос и уселся там. Вскоре туда явился коренастый верзила в помятом костюме и огромных башмаках, с трубкой, которая как две капли воды походила на королевскую трубку Клапзубы, и скрипучим голосом, напоминающим скрип немазаного колеса, спросил по-английски:
— Вы господин Клапзуба?
Клапзуба мгновенно собрал весь свой запас английских слов, немного подумал, выбирая самое подходящее, и наконец кивнул головой, ответил:
— Yes [43].
— Я полковник индийской армии Уорд,— сказал на это верзила,— вы мне нравитесь, я хочу посидеть здесь с вами. Что вы на это скажете, господин Клапзуба?
Это была слишком сложная фраза для Клапзубы, все слова у него перепутались, и он ответил очень просто:
— Проклятый Вавилон, Yes!
После чего они с полковником Уордом долго трясли друг другу руки. Полковник развалился в своем кресле рядом с Клапзубой. Буквичский старик вначале было испугался, как ему быть, если этот господин разговорится, но все обошлось благополучно. Полковник сидел, курил и сплевывал, Клапзуба тоже сидел, курил и сплевывал, и так они сидели, курили и сплевывали вместе. Примерно через час полковник поднял руку, показал на белую птицу, которая летала вокруг, и сказал по-английски:
— Чайка.
Клапзуба кивнул:
— Yes!
Через час Клапзуба заметил ныряющего дельфина. Понаблюдав за ним некоторое время, он поднял руку и спокойно сказал:
— The [44] рыба.
На что полковник Уорд важно кивнул головой:
— Yes.
И они продолжали сидеть, курить и поплевывать. Когда пароход впервые в Красном море приблизился к берегу, Уорд произнес:
— Аравия.
Клапзуба отозвался:
— Yes!
Позднее Клапзуба показал трубкой на берег и заметил:
— The верблюд.
Полковник кивнул:
— Yes!
Однажды утром они прошли Аденский залив и очутились в Аравийском море. Снова перед ними волновалось и ревело настоящее море, вечно мятежное, беспокойное, и, словно радуясь ему, влетела в его волны «Принцесса Мэри». Едва она вышла из Аденского залива и очутилась в бурном море, где огромные валы то и дело вздымались и снова падали, нос корабля начал раскачиваться. Старый Клапзуба с полковником Уордом не покинули своих мест. Они остались на качалке, нос которой все время был обращен на юго-запад. Собеседники уходили только поесть и поспать и обычно коротали здесь все вечера, засиживаясь далеко за полночь.
В одну из чудесных ночей впереди засверкали огоньки города, маяк приветствовал их своими белыми и зелеными лучами, и пароход отозвался на привет гудком, а полковник Уорд сказал:
— Коломбо.
Старый Клапзуба добавил:
— The конец.
Оба закивали и подтвердили:
— Yes!
Утром они распрощались долгим молчаливым рукопожатием.
Оба чувствовали, что между ними завязалась дружба на веки вечные и ни один из них до конца своей жизни не встретит человека, с которым пришлось бы так по душам поговорить, как во время этого плавания из Италии на Цейлон. А теперь друзья расставались, чтобы никогда больше не встретиться: Уорд срочно уезжал куда-то в Индо-Китай, а «Принцесса Мэри» в тот же вечер отчалила от Коломбо и направилась в Сидней.
Разносчики реклам, объявления, плакаты, анонсы на экранах кино и светящиеся ночью надписи на стенах домов, транспаранты на фонарях, миллионы фотографий, передовицы в газетах, горы листовок — все это в течение двух месяцев подготовляло Австралию к крупнейшему состязанию с клапзубовцами. По телеграфу ежедневно поступали сообщения о перипетиях плавания прославленной команды, а ставки за и против вырастали до чудовищных размеров. Они уже поднялись до пяти к одному в пользу Австралии, пока самому известному спортивному обозревателю Гринвиду не удалось пробраться на пароход «Принцесса Мэри» и там понаблюдать за клапзубовцами во время игры на палубе и процедуры под душем. Телеграмма, передававшая его впечатления, сразу понизила надежды Австралии до трех к одному. Когда же клапзубовцы сами появились на палубе перед необозримыми толпами, встречавшими их в Сиднее, ставки Австралии упали до полутора. Тогда в это дело вмешались спортсмены-патриоты и развернули такую горячую кампанию среди земляков, что ставки Австралии вновь подскочили до шести к одному.
За неделю до матча Сидней был переполнен иностранцами, ожидавшими встречи. И все еще ежедневно в порт прибывали новые и новые пароходы, битком набитые болельщиками, которые размещались на чердаках, в лодках и палатках за городом. Вечером перед состязанием они добились открытия стадиона, бурным потоком ворвались внутрь и заняли ненумерованные места, чтобы закрепить их за собой. Десятки тысяч людей, скорчившись, переночевали на каменных скамьях, и целая армия буфетчиков уже с раннего утра открыла здесь бойкую торговлю вразнос. До полудня на стадион были посланы два оркестра, чтобы бодрыми маршами и фокстротами поддержать у взволнованных зрителей хорошее настроение. Несмотря на это, дело не обошлось без ссор и драк, и немало кулаков было покалечено в борьбе за лучшие места.
К двенадцати часам зрители трибун натренировались на бодрых выкриках. Были придуманы превосходные фразы, как например: «Хотим видеть разгром Клапзубов!» или «Выпустим на старую Европу кенгуру», и все трибуны задорно скандировали их. Северная и южная трибуны вступили в соревнование, стараясь перекричать друг друга. Они так вопили, что оркестру пришлось замолчать и удовольствоваться исполнением туша после особенно удачного рева. Во втором часу трибуны только хрипели, и состязание в крике между Севером и Югом окончилось вничью.
В это время стадион был уже настолько переполнен публикой, что казалось, вот-вот рухнет. В половине третьего начальник полиции приказал закрыть все ворота. Тысячи опоздавших, оставшихся за стадионом, орали и ругались. Но запоры не дрогнули, беднягам пришлось ходить вокруг запретного рая, и лишь по случайным выкрикам, аплодисментам, свисту и реву догадываться о том, что происходит внутри.
Через высокие стены стадиона долетали сумбурные крики и шум — беспрерывный взволнованный гул. До начала игры оставался еще час с четвертью, и поэтому болельщики, не попавшие на стадион, после нескольких тщетных попыток пробиться разлеглись на траве возле стен. В начале пятого их разговор был прерван мощными овациями, напоминавшими шум ливня. По-видимому, стадион приветствовал появившихся клапзубовцев. Через три минуты новые овации, топот и многократные громкие выкрики — на поле выбежали австралийские игроки. Затем сразу воцарилась гробовая тишина, казавшаяся бесконечной. За стеной, побледнев от возбуждения, отверженные вытянули головы, стараясь уловить малейший звук со стадиона. Но было так тихо, словно кто-то невидимый накрыл весь стадион со ста шестьюдесятью тысячами зрителей огромным стеклянным колпаком.
Стрелки часов ползли томительно медленно.
Вдруг все вздрогнули. Резкий звук свистка прорезал воздух. «Бах-бам-бам»,— гулко звучали удары по мячу. Болельщики, выпучив глаза, переводили взгляд, как бы следя за мячом, направление которого угадывали по доносившимся ударам.