По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла

♦ Леди Маргарет Бофор и всем покровительницам священного учения.

♦ Анне Клаф и всем истинным учителям.

♦ Маргарет Годольфин и всем, кто сохранил себя незапятнанными в нашем испорченном мире.

♦ Матери Цецилии и всем любящим и великодушным в своих суждениях.

♦ Луизе Стюарт и всей армии благородных мучеников.

♦ Доктору Элис Марвал и всем, кто положил жизнь за своих сестер.

♦ Анне Хиндерер и всем пионерам миссионерства.

♦ Грейс Дарлинг и всем отважным девушкам.

♦ Китти Уилкинсон и всем бедным помощницам неимущих.

♦ Агнес Джонс и всем преданным сиделкам.

♦ Мэри Роджерс, стюардессе со «Стеллы», и всем верным слугам.

Не знаю, многие ли из моих соотечественников досконально знакомы с приведенным выше списком. Меня, честно говоря, некоторые имена поставили в тупик. Взять хотя бы Маргарет Годольфин! Наверняка ее слава добродетельной женщины основывается на том факте, что она сумела сохранить добрую репутацию при скандальном дворе Карла II! Джон Ивлин запечатлел имя этой дамы в своих «Дневниках».

Я долго (и безуспешно) разыскивал дорогие моему сердцу имена. Увы, мне так и не удалось отыскать посвящения такого рода:

♦ Эдит Кавелл и всем неустрашимым женщинам.

♦ Флоренс Найтингейл и всем женщинам, привносившим свет в самые мрачные места нашей планеты.

♦ Екатерине Арагонской и всем несчастным женам.

♦ Леди Джейн Грей и всем незаслуженно пострадавшим женщинам.

И почему здесь нет посвящения «Королеве Елизавете и всем деловым женщинам»?

Гигантское здание недостроенного храма — вклад Ливерпуля в монументальное зодчество Англии. Я думаю, его не стыдно было бы предъявить людям, построившим Йоркминстер и Вестминстерское аббатство. Восхищения достойно то, с какой органичной легкостью использовал готический стиль человек двадцатого столетия, века небоскребов и умных машин. И уверяю вас, он создал не рабскую копию, а настоящее порождение человеческого гения!

Здание выглядит совершенным не только в целом, но и во всех своих деталях. Подобно всем английским соборам, оно является драгоценным даром католичества протестантской вере. Мне показалось вполне закономерным, что автор проекта получил образование в основанном иезуитами Бомонтском колледже!

Достаточно заглянуть в наполовину достроенный неф, который пока заканчивается глухой стеной, чтобы осознать: вы находитесь в одной из величайших в церквей мира. Полагаю, ее следует показывать всем гостям Ливерпуля как самую выдающуюся достопримечательность Англии.

Собор хорошо виден с вершины Лайвер-билдинг — он так же безусловно господствует над Ливерпулем, как и собор Святой Софии над Константинополем. Место для собора выбрано не менее удачно, чем в Дарэме или Линкольне. Наверняка, это здание из красного песчаника — первое, что видит моряк любого корабля, входящего в дельту Мерси. И наоборот, последнее, за что цепляется взор любого ливерпульца, покидающего дом и уплывающего на запад.

И если даже через тысячу лет ливерпульский порт перестанет существовать (маловероятно, конечно, но ведь подобное уже случалось в английской истории), то и тогда люди будут приезжать в Ливерпуль со всех уголков земного шара, чтобы полюбоваться на единственный собор, построенный в двадцатом столетии.

Мы повстречались на подвесной железной дороге. Он был рыжеволосым парнем лет двадцати с небольшим. Я сразу отметил его белую сорочку с университетским галстуком и необычайную привязанность к тому, что сам он называл «реалиями жизни». Молодой человек поведал мне, что приехал сюда, дабы увидеть настоящую, реальную Англию. Мне показалось, что он просто помешан на «реальности».

— На что мне сдались эти мертвые города! — говорил парень. — Пусть моя сестренка осматривает ваши соборы, ей это нравится! А я хочу увидеть людей за работой, хочу понять, как они живут. Мне интересно увидеть те места, где производится что-то реальное — хлопчатобумажные фабрики Ланкашира и все такое. Мне кажется, народ в Англии… как бы это сказать… сбился с пути. Куча людей слоняется без дела, повторяя бредни вашего Эдуарда Исповедника. Вы уж не сердитесь, но все это попахивает мертвечиной. А здесь… Вы только посмотрите, тут повсюду кипит жизнь! Все время что-то происходит… я хочу сказать, что-то по-настоящему важное. Ух ты! Вы только взгляните туда!

В этот миг наш поезд прогрохотал под фермами моста, пронесся мимо высокой стены и выехал на открытое пространство. Слева открывался вид на многочисленные корабли, выгружавшие из своих трюмов грузы; а справа — примерно на восемь миль — тянулась портовая дорога. Я указал парню на эту дорогу как на одну из достопримечательностей Англии. Он горячо со мной согласился.

— Просто здорово, сэр! — говорил он. — По сравнению с этим ваш Британский музей выглядит просто старым курятником. То ли дело Ливерпуль — уж он-то живет полной жизнью… Ого, посмотрите на эти тюки с хлопком! Наверное, из Штатов!

Мне тоже передался энтузиазм собеседника, этого убежденного «реалиста». В Великой портовой дороге, и впрямь, присутствует нечто такое, что волнует душу и пробуждает воображение. Прямая дорога длиной в восемь миль целиком забита товарами, составляющими экспорт и импорт Ливерпуля.

Голос этой дороги, по сути, — голос самого города. Он складывается из стука копыт, грохота окованных железом колес, перекатывающихся с камня на камень, из свиста кнутов и возгласов ломовых извозчиков, понукающих своих лошадей.

Но дорога это не просто дорога, она еще и представляет собой своеобразный барометр городской коммерции.

Если шум Главной портовой дороги снижается на тон, ливерпульцы понимают: дела в городе идут неважно. Когда же дорога шумит вовсю — грохочет, стучит, бренчит, гикает и ржет с утра до позднего вечера, это означает, что все в порядке: англичане покупают и продают товары, корабли загружаются и разгружаются, Ливерпульский порт (а с ним и все окрестные городки) процветает и развивается.

— Вы только прислушайтесь к этому звуку! — восклицал реалист. — Ну, разве не прекрасно?

Мы одновременно выглянули в окно и увидели: что справа, что слева, насколько хватало глаз нескончаемым потоком тянулись повозки и грузовые тележки. Все вместе это напоминало обоз действующей армии.

Данная дорога является становым хребтом всего края. Ее можно сравнить с величественной эпопеей северной коммерции. Тяжелые ломовые лошади упорно и методично тащили мимо свои грузы. Они вскидывали мохнатые ноги и медленно переставляли их по мощеной дороге, оглашая окрестности стуком тяжелых копыт и позвякиванием цепей.

Сюда, на Главную портовую дорогу, стекаются товары со всего мира. Отсюда они расходятся по английским фабрикам и заводам, обеспечивая их бесперебойную работу. Здесь можно увидеть хлопок для Ланкашира и табак для Ноттингема, металл для бирмингемских сталелитейных заводов и шерсть для севера страны, а также сырье, которое отправится долгим путем на английские машиностроительные заводы. Более трети всего британского экспорта поступает в Ливерпуль и проходит по Главной портовой дороге.

Чем дольше вы всматриваетесь в эту картину, тем большее волнение поднимается в душе. Подумать только: в самых удаленных уголках земли многие тысячи людей трудились, чтобы наполнить эти грузовики и повозки, которые сейчас проходят мимо вас. Глаз выхватывает на ходу то наименование города, то обозначение страны-отправителя. Широчайшая география представлена на этой дороге: вот апельсины из Яффы и лимоны из Неаполя, вот лук из Египта и Валенсии, грейпфруты с далекой Кубы, шерсть с запада и замороженная говядина из Аргентины… И это лишь немногие грузы из бесконечной транспортной колонны.

За высокими стенами располагаются вместительные портовые склады, которые принимают и размещают у себя всю эту продукцию. Сквозь щель в воротах оттуда, изнутри, можно разглядеть корабль, который только недавно причалил к ливерпульской пристани и сейчас готовился разгружать свои трюмы — к нему уже выстроилась длинная очередь из пустых тележек. А по соседству, наоборот, идет загрузка судна, собирающегося в далекое плавание. На его сходнях толпятся люди, огромные подъемные краны со скрежетом разворачивают стальные стрелы, подхватывают предназначенные к отправке ящики и, развернувшись по плавной дуге, опускают их в бездонные глубины трюма.