Апеллесова черта

. Она в салоне?

Голос лакея.

-- Предложите синьорине подождать минут десять. Через десять минут я весь к ее услугам. Слышите?

Голос лакея.

-- Постойте, камерьере!

Голос лакея.

-- Да не забудьте передать мадмуазель, что синьор-де выражает неподдельное свое сожаление по поводу того, что не может сию же минуту выйти к ней, чувствует себя перед ней глубоко виноватым, но постарается... Слышите ли вы, камерьере?..

Голос лакея.

-- ...но постарается через десять минут полностью загладить свою непростительную оплошность. Да по-учтивей, камерьере, я ведь не из феррарцев.

Голос лакея:

-- Ладно, ладно.

-- Камерьере, дама в салоне?

-- Да, синьор.

-- Она одна там?

-- Одна, синьор, пожалуйте. Налево, синьор. Налево!

-- Здравствуйте. Чем могу служить синьоре?

-- Pardоn, вы из номера восьмого?

-- Да, я занимаю этот номер.

-- Я -- за тетрадью Релинквимини.

-- Позвольте представиться: Генрих Гейне.

-- Простите... Вы в родстве?..

-- Нисколько. Случайное совпадение. Прискорбное даже. Я тоже имею счастье...

-- Вы пишете стихи?

-- Я не писал никогда ничего другого.

-- Я знаю по-немецки и отдаю поэзии весь мой досуг, а между тем...

-- Знакомы вам "Стихи, не изданные при жизни поэта"?

-- Конечно. Так это вы?!

-- Простите, я мечтаю все же услышать ваше имя.

-- Камилла Арденце.

-- Чрезвычайно приятно. Итак, сеньора Арденце, вам попалось на глаза мое сегодняшнее заявление в "Voсе"?

-- Да, да. О найденной тетради. Где она? Дайте ее сюда.

-- Синьора! Синьора Камилла, вы, может быть, всем сердцем своим, воспетым несравненным Релинквимини...

-- Оставьте, мы не на подмостках...

-- Вы ошибаетесь, синьора, мы -- всю жизнь на подмостках, и далеко не всякому по силе та естественность, которая, как роль, навязана каждому от самого рождения. Синьора Камилла, вы любите родной свой город, вы любите Феррару, между тем это -- первый город, определенно отталкивающий меня. Вы прекрасны, синьора Камилла, и у меня сердце содрогается при мысли, что вы в заговоре с отвратительным этим городом против меня.

-- Я не понимаю вас.

-- Не прерывайте меня, синьора. С городом, говорю я, который усыпил меня, как отравитель усыпляет собутыльника, когда к тому приближается его счастье; он усыпляет его затем, чтобы пробудить искру презренья к несчастному в глазах его счастья, зашедшего в таверну, и счастье изменяет усыпленному. "Миледи, -- обращается к вошедшей отравитель, -- взгляните на этого лежебока: это ваш возлюбленный; он коротал часы ожидания рассказами о вас; они шпорами вонзались в мое воображенье. Не на его ли хребте прискакали вы сюда? Зачем так немилосердно хлестали вы его своей тонкой плетью, -- оно в мыле, оно разгорячено. О, эти рассказы! Но потрудитесь взглянуть на него. Миледи, он усыплен собственными рассказами о вас, -- вы видите, разлука оказывает действие колыбельной песни на вашего возлюбленного. Однако мы можем разбудить его". -- "Не надо, -- отвечает