Дерево с глубокими корнями: корейская литература

— А как по-вашему, если бы достопочтенные мудрецы Конфуций и Мэн-цзы состязались в борьбе на руках, то кто бы выиграл?

От неожиданности те не знали, то ли смеяться, то ли плакать, и лишь беззвучно открывали рты. Словом, так никто и не смог утолить любопытство наставника.

А по прошествии трех лет, в течение которых наставник Юн заправлял конфуцианскими церемониями в хянгё, он оставил этот пост и переехал в Сеул. Однако почетный титул наставника, равно как и загадка, кто выйдет победителем в борьбе на руках: Конфуций или Мэн-цзы, остались с ним на долгие годы.

Следующим, более серьезным, шагом на пути обновления семейной родословной стала попытка породниться с аристократическим родом. Единственный сын наставника Юна, пятидесятилетний Чхансик, если не считать сына от наложницы, не годился для этого, так как он уже был женат на дочери мелкого провинциального служащего. Поэтому ставка была сделана на дочь, которая в итоге вышла замуж за одного сеульского аристократа.

Оказалось, что новые родственники прозябали в нищете, влача жалкое существование в покосившейся хижине, а через год после свадьбы новоиспеченный зять погиб, попав под трамвай, и молодая вдова вернулась в родительский дом. Тем не менее этот недолгий брак закрепил принадлежность клана Юнов к аристократическим кругам. Но господин наставник на этом не остановился и для своего старшего внука нашел невесту в провинции Чхунчхондо. Ею стала девушка из небогатой, но принадлежавшей к высшему сословию семьи Пак. Второго внука он выдал за девушку из сеульского клана Чо, издавна обосновавшегося за Церемониальными воротами^[46]. Поговаривали, что она приходилась то ли тридцати семи то ли тридцати девятиюродной родственницей королевы Синджон^[47]. Уж точно не из семьи торговца капустой. В результате наставник Юн обзавелся тремя сватами из высшего сословия, таким достойным образом на порядок повысив свою значимость.

Наконец, последний, самый важный, шаг должен был стать и самым дорогостоящим. Он заключался в том, чтобы превратить ближайших членов семьи во влиятельных аристократов: одного сделать уездным начальником, другого — полицеймейстером. Благо наставник Юн как раз имел двух внуков. Конечно, провинциальный начальник куда лучше уездного, а комиссар полиции во сто крат серьезнее полицеймейстера, но такие амбиции были бы сродни желанию наесться досыта с одной ложки, поэтому пока наставник Юн решил придерживаться первоначального плана улучшения родословной.

Литературное наследие

Луна отраженная. Жизнеописание Будды

Фрагмент литературного памятника XV века

Перевод и вступление Елены Кондратьевой

Ворин сокпо — памятник корейской средневековой литературы, который был издан на пятом году правления вана Седжона в 25-ти томах. Он представляет собой компиляцию книг Ворин чхонганджи гок («Песни луны, отраженной в тысячах рек», 1449), написанной ваном Седжоном, и Сокпо санджоль («Жизнеописание Будды. Главы с толкованиями», 1447), написанной принцем Суяном, братом Седжона. Ворин чхонганджи гок — это поэтическое собрание гимнов, восхваляющих Будду. Сокпо санджоль — прозаическое произведение, представляющее собой собрание джатак — историй из жизни Будды в разных перерождениях. По данным корейских источников Сокпо санджоль является переводом с санскрита.

Оба эти сочинения, объединенные и отпечатанные в 1459 году под названием Ворин сокпо, представляют собой поэтический сборник гимнов, взятых из Ворин чхонганджи гок и сопровождающихся прозаическими пояснениями из Сокпо санджоль. В основу 22-го тома, отрывок из которого приведен ниже, положен сюжет, заимствованный из сутр буддийского канона — «Сутры о мудрости и глупости» и «Сутры о будде Дафанбянь, воздающем за милости». В качестве главной сюжетной линии была выбрана история двух братьев, отправившихся в путь за волшебной жемчужиной. Прозаическая часть произведения начинается с рассказа о том, как Будда проявил сострадание к Девадатте и спас его от вечных мучений. Однако монахи, которые услышали этот рассказ, не поняли, почему Будда спас Девадатту, и просят Будду объяснить причину, по которой он спас его. И в ответ на их вопрос Будда рассказывает присутствующим историю из далекого прошлого про двух братьев, один из которых он сам (в тексте памятника — Сон У, Друг Добра), а другой брат — Девадатта (Ак У, Друг Зла).

Считается, что примером для подражания в поэтической части произведения был выбран первый литературный памятник, написанный с применением нового корейского алфавита, Ёнбиочхонга «Ода о драконах, летящих к небу» (1447). И в том и в другом произведении стихи состоят из двух строк, каждая из которых представляет собой синтаксически законченное предложение. Помимо соблюдения принципа параллелизма в строфах сохранена рифма. В отличие от «Оды о драконах, летящих к небу» строфы в Ворин сокпо ритмически не маркированы, однако множество сходных черт со стихами «Оды о драконах, летящих к небу», как то: общая грамматическая структура стиха, примерно одинаковое количество слогов и т. д., позволили нам в переводе попытаться сохранить ритмику стихов, жертвуя при этом грамматической рифмой.

Песнь 445

Священным светом Будда-мудрец

^[48]

Четвертое небо

^[49]

и ад озарил.

Страданья ему Девадатта

^[50]

принес,

Но так велико состраданье

^[51]

его,

Что боли не чувствовал в теле своем.

Песнь 446

Столкнулся Будда с вечным врагом,

Воспел народ деянья его.

«В явленье прошлом был страшен Ак У,

Его нашел я!» — так Будда сказал.

Песнь 447

Годами ван

^[52]

наследника ждал,

Кому священный град передать?

Двенадцать полных минуло лет,

Родили две жены сыновей.

Песнь 448

Характер скверный был у жены,

С зачатьем стала доброй она.

Характер добрый был у второй,

С зачатьем стала скверной она.

Песнь 449

Поскольку стала доброю мать,

Младенцу дали имя Сон У

^[53]

.

Поскольку злом исполнена мать,

Младенцу дали имя Ак У

^[54]

.

Песнь 450

Сон У готов был людям помочь,

В семье всегда любили его.

Ак У завистлив был и жесток,

Задумал брата он погубить.

Песнь 451

Сон У страданья видел вокруг,