С трех языков. Антология малой прозы Швейцарии

С трех языков. Антология малой прозы Швейцарии

Анн-Лу Стайнингер

© Перевод с французского Н. Мавлевич

Анн-Лу Стайнингер [Anne-Lou Steininger] — автор нескольких прозаических книг, в частности романа «Тяготы мошки» [«La Maladie d’être mouche», 1996], a также пьесы «Участь тела» [«Destin des viandes», 2004]. Живет в Женеве. За сборник рассказов «Скажи украденных дней» [«Les Contes des jours volés», 2005] получила престижную премию Мишеля Дантана.

Сборник состоит из трех десятков причудливых поэтических историй (которые сама писательница называет «стилистическими упражнениями во времени»), заставляющих вспомнить то о Дино Буццати, то об Анри Мишо. Обрамляющий же их сюжет напоминает легенду о «Летучем Голландце», а еще больше — о неутомимой сказочнице Шахразаде.

Это обрамление выстраивается в первом рассказе «Оставшиеся дни». Некий путешественник узнает от своего ангелауничтожителя, что ему осталось жить лишь семь дней, но ему удается заговорить зубы пернатому посланнику небес и сыграть на его любопытстве. Отныне он каждый день рассказывает ангелу новую историю о человеческой природе, и тот улетает, забыв зачеркнуть прожитый день. Устав от вечной жизни, путешественник передает свою миссию молодой женщине, с которой встречается на странном, покинутом экипажем корабле, и отныне сказки и притчи о жизни и смерти сочиняет она.

Ниже публикуются две из «Сказок украденных дней».

Перевод выполнен по изданию Les Contes des jours volés [Bernard Campiche Editeur, 2008].

— Да чушь собачья! Не верю я в такие штучки, вы же знаете.

Друзья не отставали:

— Сходи! Ну что ты теряешь?

— Время!

— Подумаешь! Зато посмеешься в свое удовольствие.

А один особенно прилип:

— Почему ты так уверен, что это все вранье? Вот у меня один знакомый…

Тьфу! Сплошной треп и суеверия! Но все-таки в конце концов я сдался и пошел.

Друзья, веселясь, как шкодливые мальчишки, проводили меня до самой двери. В тот день мне исполнялось двадцать пять лет, и мы, по обыкновению, шлялись по улицам и выдумывали, что бы такое отмочить в честь торжества. У нас был любимый спорт: измерять глубину человеческого легковерия. Мы и сухую воду в порошке уже продавали, и жевательную резинку от радиации, и места первого класса на летающую тарелку бронировали. А уж конец света сколько раз предсказывали! Однажды производили воскрешение десятка мух, окуная их в раствор соли, якобы извлеченной из гробницы Тутанхамона; в другой раз расколдовывали с помощью магии вуду разные предметы, в том числе бутылку рома, которую потом благополучно выдули. Довольно долго нам нравилось развлекаться этим шарлатанством, но потом надоело. Уж очень легко дурачить людей. Но тут подопытным кроликом должен был стать я сам.

Расфуфыренная в пух и прах мадам Мирандабра встретила меня, многозначительно улыбаясь, как будто я был постоянным клиентом этого притона языкоблудия:

— A-а, мсье Шансек! Я вас ждала.

Так-так, значит, эти бездельники подстроили все заранее. Я разозлился и хотел уже развернуться да уйти — дался мне этот дешевый загробный бред! Но мадам Мирандабра мигом затолкала меня в кресло, разула мою левую ногу, оросила ее розовой водой, обсыпала, как кусок рахат-лукума, тальком, и я с омерзением ощутил, как ее пальцы щекочут мне подошву. Накрашенные черным лаком ногти, постукивая друг об друга, плясали на коже, точно жуткие скарабеи, совершающие брачный ритуал на тепленьком уютном трупе. Продолжая теребить мою конечность, гадалка объясняла мне преимущества педомантии перед хиромантией, но вдруг пальцы ее заработали еще энергичнее, и она простонала:

— Мсье Шансек! О, мсье Шансек, какой ужас!

Чучело совы с трепещущей упитанной мышью в когтях злобно уставилось на меня. Огромные глазищи часто-часто хлопали, по стенам бесшумными волнами пробегал свет крутящегося фонаря. В стеклянном шаре полыхнули синие молнии. Почему-то я подумал о друзьях, причем они представились мне в странном виде: бегущими по узкой улочке вдогонку за каретой «скорой помощи»… они задыхались, выбивались из сил, дряхлели на глазах… и вот им уже лет по сто, этим старым насмешникам в подмокших брюках, и жалкая улыбка присохла к губам… никто-никто на свете больше их не понимает… внезапно «скорая» остановилась, задние дверцы ее распахнулись, и из них хлынула лавина апельсинов, насыщенный апельсиновый дух ударил мне в ноздри, и я вырвался из хищных когтей.

Таким было мое знакомство с мадам Мирандаброй. Выбравшись на волю, я был уверен, что никогда в жизни больше о ней не услышу.

— Ну что? — накинулись на меня предвкушавшие потеху приятели.

— Да ничего, хитрюги вы этакие. И в следующий раз морочьте голову кому-нибудь другому.

К вечеру мы изрядно надрались. Настроение у меня было паршивое. Слова паскудной гадалки не выходили из головы.

— Завтра, несчастный мсье Шансек! — проскрипела она, и по слою крем-пудры медленно потекли настоящие крупные, маслянистые слезы. — Уж что я увидела, то увидела, мсье Шансек, а я никогда не ошибаюсь. Вы завтра умрете. Увы…

Разумеется, я не поверил, но все же…

Сколько же лет прошло с тех пор… На другое утро меня дико рвало, прямо-таки выворачивало наизнанку. Я вспомнил о предсказании и усмехнулся. Наверно, это и есть обещанная на завтра смерть — тяжкое, тягучее похмелье. Молодец, Мирандабра, точно угадала. Я силился развеселиться, но внутри что-то ныло, щемило и не отпускало. Аспирину, что ли, выпить… Или виски хлебнуть… Суеверно подчиняясь ритуалу, я, как приговоренный перед казнью, исполнил несколько своих «последних желаний» — все они показались мне такими жалкими и мелкими по сравнению с громадой непрожитой жизни и несделанных дел. Ладно, это просто игра, уговаривал я сам себя, я в нее не верю. Да и кто бы поверил! Это же просто сумасшедшая старуха!

— Мы такую и искали! — признались в тот вечер друзья.

Их привела в восторг ее вывеска:

«Мадам Мирандабра, Ясновидящая с закрытыми глазами, Величайшая Ворожея всех времен и народов, Гадалка по костям, по картам и по дыму (все виды безупречных предсказаний, специализация: чтение судьбы по линиям на стопах, по дыркам в сыре и вороньему помету), Правдивая Пророчица бедствий и катастроф (предрекла гибель принцессы Дианы), Первая Советчица диктаторов, кинозвезд и синоптиков, Заклинательница Злого Рока. Обладательница значительных умопомрачительных наград: орденов Большой Черной дыры, Пиковой дамы, Бездонной мошны, Эластичной подвязки и золотой медали Пророка Малахии. Прием без записи, во второй половине дня (по утрам мадам общается с Духами). Предсказания с гарантией, возврат платы в случае ошибки. Первый этаж, налево. Остерегайтесь консьержки (она шпионит), в дверь стучите тихо».

«Во дает — даже нас переплюнула!» — подумали друзья.

И в самом деле. Мы навидались разных олухов и дуралеев, готовых проглотить любую чушь, но это уж было слишком: на галиматью Мирандабры ни один простофиля не купится! Они, однако, упустили из виду одну очень важную мелочь: эта чертова дура верила в свой бред, верила так упрямо, свято и непоколебимо, что в упор не замечала нашего скептического зубоскальства; верила, как я лишь много позже стал догадываться, с такой силой, что перекраивала будущее под свои предсказания, лишь бы они не оказались ложными. Сколько бы мы ни насмехались, она верила за нас всех.

— Во всяком случае, Шансек, ты у нее останешься единственным клиентом, это уж точно!

О-хо-хо…

«Любезная мадам Мирандабра!

Я польщен необыкновенным вниманием, которое Вы мне уделяете. Как! Вы, знаменитая Мирандабра, чьи заслуги и титулы не помещаются на визитной карточке, Вы, к кому непременно обращаются сильные мира сего, прежде чем принять важное решение, Вы, в чьем кабинете рядом с совиными чучелами сиживали английская королева, Пиночет и Его Святейшество Папа Римский — Вы снисходите до такого заурядного человека, как я, ничего из себя не представляющего сегодня и, как говорится, не имеющего будущего, главное же, способного сорвать кучу пророчеств! Не сочтите за обиду, мадам, но я попросил бы Вас оставить меня в покое»… и т. д.