Цветные миры

— Уж не хотите ли вы сказать, мистер Ривс, что ваши прихожане не смогут молиться богу рядом с неграми?

Мистер Ривс поднялся.

— Миссис Кармайкл, вы можете посещать мою церковь, если вам угодно. Но предупреждаю: это не принесет вам радости. Большинство людей предпочитают быть вместе с теми, кто близок им по духу. Если вы стыдитесь общения со своей средой, то бог вам судья.

— Я улажу с ним этот вопрос, — сказала Бетти.

Она стала ходить в эту конгрегационалистскую церковь и определила Джеки в воскресную школу при ней. Бетти аккуратно платила церковные подати и время от времени приходила послушать проповедь. В ряде случаев, когда ее просили участвовать в каком-нибудь комитете или общественном мероприятии, она развертывала такую кипучую деятельность, что это сплошь и рядом вызывало осложнения. Так, например, когда ей пришлось работать в общественной санитарной комиссии — ее избрали председателем, — она наметила столь обширный план действий в масштабе всего города, что мистеру Ривсу пришлось сдерживать активность комиссии, чтобы избежать конфликта с городским санитарным советом, которым руководил один из видных прихожан этой конгрегационалистской церкви.

Джек редко бывал в церкви. Джеки же с самого начала зарекомендовал себя аккуратным и старательным учеником воскресной церковной школы. Он любил красиво обставленную комнату, где собирались школьники, соловьем заливался в хоре во время пения духовных гимнов и вникал во все дела школы, проявляя инициативу и прилежание. Его не раз избирали на общественные школьные должности, и он пользовался доверием учителей. Стоило им заручиться поддержкой Джеки в каком-либо деле, и они могли рассчитывать на успех, так как среди учеников класса он был непререкаемым авторитетом.

К вопросам религии население Спрингфилда относилось формально, не вникая в суть дела. Здесь все считались верующими. Большинство местных жителей придерживались христианского вероучения. Они верили в бога, в то, что его сын Иисус принес себя в жертву за грехи людей, и в то, что их ожидает либо вечная награда на небесах, либо вечные муки в аду. Формально они «верили» и в силу молитвы. Однако ни один из тех догматов, на которых зиждилась их вера, не влек за собою практических последствий. Никто, за редким исключением, не верил но-настоящему в то, что молитва, обращенная к богу, может как-нибудь отразиться на ходе их жизни; лишь очень немногие действительно верили в бога как в могущественное существо, чей промысел великий благостно направляет мир. Большинство спрингфилдцев смотрело на Иисуса как на давно умершего хорошего человека, оставившего после себя моральные принципы, соблюдать которые никто — и в особенности американцы — не в состоянии. Однако эта формальная вера при несоблюдении на практике ее требований оказывала внешне неуловимое, но гибельное влияние на такие качества людей, как честность, правдивость и способность трезво мыслить. Люди настолько привыкли говорить одно, а делать другое, со всей, казалось бы, искренностью объявлять истинным заведомо неверное и логичным — явно абсурдное, что религия как реальная нравственная сила стояла в городе на весьма низком уровне. В Спрингфилде, разумеется, существовали свои нормы повод опия, но все они основывались на привычках, унаследованных от прошлого, зависели от влияния лиц, считавшихся авторитетными, и от собственного жизненного опыта. Дети, воспитываясь в столь противоречивой обстановке, вполне естественно, пренебрегали советами и примером взрослых. Как можно дурного человека именовать хорошим? Можно ли любить своих врагов и в то же время отворачиваться от них при встрече на улице? Можно ли подставлять для удара другую щеку и в то же время идти сражаться за свою страну независимо от того, права она или нет? Как можно говорить то ложь, то правду, ссылаясь на заповеди одного и того же бога? Что, наконец, представляет собой этот бог, где он находится и зачем он нам нужен, если большую часть времени мы игнорируем ею существование? Когда ставился какой-либо конкретный вопрос, например о том, можно ли темнокожим людям молиться рядом с белыми, то его разрешение в обстановке подобных противоречий не порождало ничего, кроме злобы и разочарования.

Церковный приход представлял собой группу благожелательно настроенных друг к другу людей примерно равного общественного положения, они строили прекрасные церковные здания, устраивали приятные встречи и слушали только то, что им хотелось услышать. Пастор был благовоспитанным человеком, окончившим колледж, владел хорошим английским языком и был желанным гостем в домах прихожан. В проповедях он редко говорил что-либо такое, что требовалось запомнить и что могло вызвать у кого-нибудь недовольство. Проповеди большей частью были «догматическими», то есть представляли собой попытки примирить забытые догмы с современной действительностью, и это для людей, считающих себя верующими, звучало вполне убедительно. Церковные праздники, сбор подарков, направляемых язычникам, или пожертвований в помощь местным беднякам — все это использовалось церковью для поддержания активности прихожан. Если к этому добавить свадьбы, крестины и похороны, то дел у церкви было предостаточно.

Католическая церковь несколько отличалась от протестантской, Главной обязанностью ее духовенства было содействовать распространению католического вероучения среди широкой, но слабо сплоченной массы людей, чья приверженность к религии поддерживалась старинными народными обычаями. Прихожанам внушали мысль о важности обрядов брака и похорон, о необходимости соблюдать букву религии и вместе с тем снисходительно относились к их житейским слабостям. Так, например, хотя танцы, выпивка и картежная игра прямо и не поощрялись, но, если они практиковались в умеренной дозе, на них смотрели сквозь пальцы; однако прихожане должны были неукоснительно посещать богослужения, делать денежные взносы и признавать догматы веры. Торжественность обрядов, пышное облачение духовенства и услаждающая слух музыка делали даже случайные посещения церкви привлекательными для прихожан. Благодаря этому католическое духовенство пользовалось широким влиянием и было ближе к массам трудящихся, чем протестантское, но зато чисто общественная сторона церковной деятельности оставалась у них в теин. Расовые и производственные вопросы зачастую разрешались самим духовенством, без обращения к светским властям. Иудеи и другие религиозные группы в Спрингфилде были немногочисленны, так что их проблемы не вызывали особых осложнений.

После того как материальное положение Кармайклов улучшилось и они установили связи с белой церковью, а Бетти добилась успеха в качестве медсестры, на них начали смотреть подозрительно: некоторые считали их выскочками, которые желают «стать белыми» и «стыдятся» своих сородичей. Другие утверждали — и это было более тяжкое обвинение, — что в бакалейной лавке ведутся «опасные разговоры» о работе, зарплате и профсоюзах, тем более нежелательные, что в них участвуют люди различного общественного положения и различных национальностей: рабочие иностранного происхождения, цветные рабочие, клерки. Там обсуждались вопросы о правах рабочих, создании единого крупного профсоюза, повышении зарплаты, сокращении рабочего дня. Все это привлекало внимание к лавке; подверглась она обсуждению и на ежемесячном собрании директоров самой крупной бакалейной компании города.

— Есть ли у этого Кармайкла хорошая клиентура?

— Есть, причем с каждым дном растет. Но сто доход невысок, так как он торгует товарами только высшего качества и не берет ни остатков, ни залежавшихся товаров.

— А его кредитоспособность?

— Хорошая. Платит он аккуратно. Но у Кармайкла нет резервов. Если на него нажать, он сдаст позиции. Его слабое место в том, что он больше думает о своих покупателях и их работе, чем о собственном деле.

— Загляните к нему и прозондируйте почву!

Через неделю Джек принимал посетителя, который расспрашивал его о торговле и интересовался, за какую сумму он согласен продать свою лавку. Джек отказался даже разговаривать о продаже. Он сказал, что и не помышляет об этом.