Возвращение «Back»

— Конечно.

Субботний день близился к закату. Он окрасился в розовые и голубые тона, и Чарли снова подумал, какой это грандиозный дар — вернуться.

— Но все не так просто, — продолжал мистер Грант. — Да, природа жестока, и ее законы неумолимы. Она не щадит слабых. Доктор говорит, так она защищает Эми, лишая памяти. Что тут сказать. Я бы и не спорил. Да и к чему это, правда, сынок?

— Правда.

— Да ты и сам знаешь, со своим ранением. Не бойся, если не знать — не видно, — он покачал старой своей седой головой. — Что за великолепный вечер. Так, о чем я? Ах да, я не стал принимать его слова на веру. Видишь ли, природа жестока, это правда, и милости от нее не жди. И тогда знаешь что? Вот, послушай. Тогда я подумал, а может, оно совсем и не к лучшему, чтобы Эми позабыла Розу.

Чарли откашлялся.

— Ведь так одно забудешь, другое, а там, неизвестно, чем дело кончится, — продолжал мистер Грант. — Я знавал одного человека, по работе, у которого время от времени случались эти провалы. И скоро он забыл всех. Его даже пришлось держать взаперти, постоянно. Но ведь это не жизнь, правда, сынок? И я начал потихоньку говорить с Эми о Розе.

Слушая, Чарли втайне искал повод уйти. Он поглядел вокруг. И понял, что вернулся, бесповоротно.

— Но нет, — продолжал мистер Грант, — все бесполезно, чтобы я ни говорил. И я решил: надо просто жить дальше. Вышел на пенсию, стал получать пособие, заниматься хозяйством, понемногу, впрочем, какие у нас дела — одни думы. Хотя, слава Богу, мы с Эми не такие уж и старики, на несколько лет нас хватит, так что устроились на общественных началах — я в ХРОН, а Эми потихоньку справляется в АРБС. Но это так, всего несколько часов в неделю, и потому я сказал себе: «Джеральд, надо что-нибудь сделать. Не дело это забывать родную дочь. Как ни крути». Пойми, Чарли, она даже не знает своего внука. А когда женщина стареет, ребятишки для нее большое дело, и оно правильно, ведь так устроен человек, сынок. В общем, что ходить вокруг да около: я решил, а позову-ка я Чарли Саммерса. Впрочем, ты и так здесь всегда желанный гость. Тем более после всего, что с тобой приключилось. Ты уж пойми меня. Я просто хотел проверить, кто ее знает, вдруг она…

Старик повернулся на полуслове и зашагал в дом.

— Так что не удивляйся, когда увидишь, — бросил он на ходу, и Чарли вздрогнул — столь громко прозвучал его голос.

До чего же это эгоистично, — думал Чарли, поднимаясь на крыльцо. — Конечно, все можно понять, но, тем не менее, это слова человека, которому незачем заботиться о карточках и ломать голову, как купить насущные вещи. Да и сам он сделал немало — рисковал, в конце концов, собственной жизнью, потерял ногу, провел лучшие годы в плену, за колючей проволокой, и теперь, когда вернулся, его хотят использовать как подопытную мышь в эксперименте над матерью Розы.

Мистер Грант громко позвал жену.

— Иду, дорогой, — свирелью откликнулась она и — вся какая-то чересчур ладненькая — вышла к ним. Она мелко засеменила вниз и прямиком направилась к Чарли, заключив его в объятья.

— Джон, Джон! — пропела она дважды.

— Нет, дорогая, это не Джон — это Чарли вернулся с войны.

Она склонила к нему на грудь голову, и Чарли, глядя на ее поседевшие волосы, осторожно обнял ее за плечи.

— Как они жестоки со мной, Джон, — и тихо потекли слезы.

— Ну же, дорогая, это Чарли Саммерс.

— Не стоит, — пробормотал Чарли.

— Джон, не верю своим глазам, ты вернулся!

— Вот, я же говорил, она решила, ты ее брат. Он скончался в семнадцатом.

— Джон, братик мой, малыш! — почти радостно воскликнула она. Но Чарли не давал воли чувствам.

Миссис Грант немного отстранилась и, обняв его за плечи, впилась в него взглядом. Как-то она излишне, чересчур опрятна. Не считая пары слезинок на подбородке и влажных дорожек, что пролегли от краешек неестественно блестящих глаз. Но в остальном комар носа не подточит.

— Эми, прошу тебя, — взмолился мистер Грант.

— Но что же мы стоим! Право, где мои мозги?

Она повела его в гостиную. Усаживаясь, он заметил, что она смотрит на него уже менее уверенно и быстро, куда-то в сторону, затараторила о войне, дескать, как это невыносимо, особенно теперь, когда сдались русские.

— Ужасная война, — и вдруг загородилась руками, словно он перед ней разделся.

— Побудь тут, сынок, а я пока приготовлю нам чай, — заявил Грант, выходя из комнаты. — Я на минуту.

Чарли не хотел оставаться с ней наедине, он открыл было рот, чтобы возразить, но, как это часто бывало, опоздал.

— Так жестоки, — пробормотала миссис Грант, когда они остались одни.

Оба молчали. Она сидела, закрыв лицо руками. Чарли было страшновато сидеть с ней вдвоем в одной комнате, но постепенно он о ней забыл и ни с того ни с сего вспомнил про галстук, что забыл его купить, хотя с утра собирался.

— Ты ведь не Джон, верно? — звякнуло в тишине.

Но он не успел ответить: в комнату вошел мистер Грант и вкатил перед собой тележку с чаем.

— А вот и мы, — торжественно объявил он.

— Джон всегда пил со сливками, — обратилась она к крошечному полупустому кувшину с молоком. — Ах да, я же забыла. Вы ведь не Джон. Все моя память. Знаете ли, я быстро устаю последнее время.

Мистер Грант принялся разливать чай.

— Странно, — обратился он к Чарли. — Раньше это делала Роза, помнишь? — Чарли помнил, но промолчал. — Настаивала, что это только ее обязанность. Еще когда с косичками бегала, — оживленно продолжал он. — Бывало, такой переполох устроит, чтобы ей разрешили. Это Чарли Саммерс, дорогая, — выпалил он. — Ты ведь его помнишь, Эми? Он часто заходил к нам на чай в старые времена. И заплетала в них розовые ленты, — он осекся. — Но ты непременно должна помнить, — голос его сделался глухим, — он еще встречался с Розой, и вот решил проведать, как там ее старики.

Чарли молчал и, как завороженный, смотрел в свою пустую чашку.

— Но вы совсем не едите, — сказала она в ответ, и перед его носом вырос кусок пирога. — Знаю, временами я сама не своя. Но вы должны быть снисходительны к нам. Мы ведь живем очень замкнуто. Очень.

— Я слышал, Вы работаете в АРБС, миссис Грант?

— Ах, да, боже мой, боже мой, что за работа, иногда думаю, всё, уйду совсем, вы не поверите, мистер… мистер… ах я, бестолковая, простите, опять забыла ваше имя.

Чарли заметил, что она ни разу не обратилась прямо к мистеру Гранту.

— Чарли Саммерс, дорогая, — выпалил мистер Грант.

— Разумеется. Мистер Саммерс. Вы только подумайте, мы пережили такие налеты этих цеппелинов, вот еще совсем недавно, прямо посреди бела дня, но дорогой, тебе не кажется, что мистер… мистер… — муж строго посмотрел на нее и она загородила руками рот.

— Она уверена, что ты пришел с Большой войны.

— Конечно.

— Что Германия? Пришлось горя-то хлебнуть? И главное, ни конца этому ни краю. Вижу, натерпелся ты в этом плену, верно? В каких краях сидел?

Старик был почти груб. По-видимому, его раздосадовало поведение жены. Но Чарли вновь мучил приступ тошноты, которая последнее время подступала к нему всякий раз при упоминании лагеря.

— Не стоит.

— Прости, сынок, что с нас взять, стариков — для нас все позади. Придет время, сам поймешь. Теряется связь с миром, вот что. И самое обидное — этого не замечаешь. Ты мне вот что скажи — тяжко там без женщин? Ведь это неестественно. Просто в голове не укладывается, как можно их вообще не видеть. Ну и в переплет ты попал, — добавил он с самым искренним сочувствием, не замечая, как странно, или — если угодно — сколь непосредственно, прозвучали эти слова в присутствии его больной жены.

— Можно мне еще чаю?

— Ах да что ж это я! — она с готовностью выхватила у него блюдце. — Вы уж не обессудьте, я теперь такая забывчивая, вы не поверите.

— Но ты совсем не ешь, сынок. Да, что ни говори, хватил ты лиха в молодые годы, это ж надо — такое пережить. Но, знаешь, таков порядок жизни, сынок. Пойми, вот я порой — управлюсь с делами, с Эми, а потом сяду и начинаю вспоминать. А у нее этого нет. И ведь получается, не все так уж скверно в этой жизни. Как ни крути.