Гулящая

сапоги, а какие-то пестрые на выпуск, сапожки маленькие скрипучие, сорочка с воротничком, на шее болтается золотая цепочка от часов, на руках сверкают перстни с дорогими камнями.

- Антон Петрович, что это вас слыхoм не слыхать, видoм не видать? Сколько лет, сколько зим! - крикнул Колесник, подбежав к Рубцу, и полез целоваться.- Ишь где они устроились! Собрались себе земляки втроем и... чаек попивают. Великолепно. Вот это великолепно. Выпью и я с вами рюмочку рому.

- Константин Петрович! А может, чайку? - предложил Проценко.

- Нет. Чай сушит. Я вот этого дива. Это по нашей части. А то и в земстве говорят, что я мужик. Так уж я мужиком и буду. Будем здоровы! - и он залпом выпил рюмку.

- Ну, как же вы поживаете? - спросил он у Рубца.- Слышал я, службу переменили, по земству пошли. Вот это по-моему. Хорошо, ей-богу хорошо. Только служба хлопотливая. Иной раз и на месте не посидишь, гоняют тебя в хвост и гриву. Туда мостик поезжай строить, сюда плотину насыпать. Хлопот по горло! И в городе спокойно не посидишь. Господа, они везде господа. Вот и мои друзья выбрали себе барское занятие - сидят да пописывают. А ты, Колесник, катай, валяй. Спешить не спеши, а поторапливайся! Только перед собранием и отдохнешь. А там - айда! С повозки не слезаешь.

- Однако вам, Константин Петрович, езда впрок идет, ишь как раздобрели,- улыбнулся Кныш.

- Хорошо, что такой уродился. А будь я тощий, не крепкий... Грязь, дождь, непогодь, а ты лети. Дело не ждет. Ах, да! Забыл спросить,обратился он к Проценко.- Видели диковинку?

- Какую диковинку? - спросил тот, прихлебывая холодный чай.

- Как какую диковинку? - воскликнул Колесник.- Арфисток! Ну и Штемберг! Вот чертов еврей! Вот это арфистки - просто мое почтение! Грудь во! Платьица коротенькие - по сю пору! ножки - прелесть, обтянуты голубыми чулочками. А личики - одно тебе роза, другое - лилия. Отродясь ничего лучше не видывал. Особенно одна - Наташка. Как там в сказках говорится: во лбу месяц, в затылке ясны звезды?

- Ну, пошел расписывать! - снова ввернул Кныш.

- Это уж по его части! - прибавил и Проценко.

- Не верите? Вот увидите. Скоро начнут петь. Увидите.

Кныш и Проценко стали смеяться, что Колесник такой юбочник.

- Было дело - не зевал, ни одной не пропускал! А теперь что? Никудышный стал. Так только, поболтать, полюбоваться, а насчет дела - ни к черту! - отпирался Колесник, наливая новую рюмку рому.

В саду тем временем поднялся шум, все бросились к вокзалу. Кто-то крикнул: "Сейчас петь начнут! сейчас!"

- О-о, пойдем, пойдем! - засуетился Колесник.

- Ну, зачем? - вмешался Рубец.- Пусть уж идет кто помоложе. А нам, старикам...

- А у стариков что, кровь не греет? Пойдем! - И, оставив недопитый чай, они бросились к вокзалу. Колесник шел впереди и тянул за руку Рубца, который никак не поспевал за своим проворным и вертлявым земляком. Проценко и Кныш шагали по бокам. Около вокзала была такая давка и толчея, что просто ужас, народ облепил все три входа, точно