Гулящая

й день уже клонился к вечеру. Багровея, садилось солнце, зарево заката пламенело, как пожар. Город красовался в этом вечернем багрянце: белые стены высоких домов озарялись красным отсветом, словно они были окрашены в розовый цвет; железные крыши полыхали зеленым огнем; сверкали оконные стекла, отбрасывая через улицу снопы пламени; сияющие главы и золотые кресты церквей, казалось, уносились в вышину, заглядывая в самую синеву неба, беспредельным шатром раскинувшегося над землей. Зато тени становились длинней и темней; высокие деревья словно подбирали ветви, чтобы не растерять их за ночь; длинные тени от деревьев тянулись через всю улицу; прохожему как-то жутко становилось, когда он проходил по затененным местам. Он старался поскорее миновать их, выйти на свет, где стоял какой-то смутный шум... Но вдруг сразу где-то ухнуло, загремело! Все вздрогнули... Над городом понеслись громкие звуки полковой музыки.

- Музыка! Музыка! В сад! Скорее в сад! - закричали, засуетились на улицах.

- Мы еще чаю не пили. Пойдем домой чай пить,- весело щебетали барышни, обращаясь к молодым людям, которые, как журавли, обступили целый цветник их.

- Ну, стоит ли ради этого идти домой? Разве в саду нет чаю? Выпьем в саду,- уговаривали барышень молодые люди.

- В самом деле,- согласилась одна.

- Ну, что ж? В сад так в сад!- поддержали ее остальные.- Послушаем музыку, посмотрим на арфисток.

И целая толпа барышень и молодых людей устремилась в сад, где на весь город гремела музыка.

Около сада давка, толчея. В церкви во время крестного хода не бывает такой толкотни, какая была около садовой будочки, куда надо было заплатить двугривенный за вход в сад. Еврей с женой не успевали выдавать билеты, столько сразу тянулось к ним рук.

- Два билета!.. Три!.. Пять!..- кричали со всех сторон. Звенели деньги; волчком вертелись еврей с женой.

Но вот толпа барышень и молодых людей, купив билеты, двинулась по проходу между двумя высокими домами в сад. Целая гирлянда цветных фонариков покачивалась на длинной проволоке над этим проходом, словно радуга перекинула над ним свою дугу. А там впереди - за нею - огни, огни! море света! Чуть не каждая веточка чахлых садовых деревьев горела своим огнем; над каждой дорожкой висела цветная дуга.

- Ах, какая красота! Какая красота! Вот чертов Штемберг! Все-таки он человек со вкусом! - восторгались посетители.

В саду действительно было красиво: дорожки, которые вились между клумбами цветов, были посыпаны песком; на развесистых грушах, мелколиственных акациях и широколистых молодых осокорях и кленах светились цветные шкалики; издали казалось, что это на ветках покачиваются плоды; деревья были подрезаны, подстрижены, чтобы ветви не попадали в глаза гуляющим, не мешали им; от цветных шкаликов на белый песок падали синие, зеленые, желтые, оранжевые круги света, и казалось, что это дорожки выложены цветными камешками, по которым тихо шелестят шелковые шлейфы барышень и поскрипывают лаковые сапожки молодых людей. Все это