Гулящая

ечется она как угорелая, то поглядит, не заварился ли в чайнике чай, то бросится стаканы перемывать, потому что на донышке как будто что-то чернеет. Сердце у нее бьется, руки дрожат; а он смотрит на нее и смеется: и это, мол, не так и то не так.

- Да ведь в первый раз я... В первый ведь раз!- отвечает она в смущении.- Привыкну, буду заправской хозяйкой.

- Посмотрим, посмотрим!

Только Христя налила два стакана чаю, как услышала стук кухонной двери. Она так и обмерла.

- Кто-то пришел... Неужели паны? - В диком испуге глаза ее забегали по комнате, по дверям.

- Ну, а если даже и они? Чего же ты испугалась? успокаивает он ее.Скажешь - чай наливала.

Она вскочила и опрометью бросилась в кухню. По среди кухни виднелась чья-то черная фигура.

- Кто это?

- Я,- послышался грубый голос.- Григорий Петрович дома?

Она узнала Довбню.

- Дома... нет! - переведя дух, крикнула она.

- Как нет? А это кто сидит? - спрашивает Довбня, показывая на Проценко, который сидел спиной к кухонной двери.

- Они чай пьют.

- Ну так что же? И я чаю не пил; вместе попьем.

- Лука Федорович? - оглянувшись, спросил Проценко.- Сколько лет, сколько зим! Что это вас так давно нигде не видно? Пожалуйте сюда...

- Разве вы перебрались в другую комнату?

- Нет. Тут всегда хозяева чай пьют. Сегодня они все ушли в гости, а я остался дома; вот, чтобы не нарушать порядка, я и пришел сюда чаю попить... Пожалуйте, пожалуйте,- приглашал он Довбню, который все чего-то мялся на кухне.

- Пусть пальто тут полежит. Никто его не украдет?- обратился он к Христе, положив пальто на постель.

- Кто ж его тут возьмет? Слава богу, воров еще не бывало,- обиженно сказала Христя.

- А кто его знает? Может, какой-нибудь солдат зайдет. Теперь их в городе до черта.

- Чего же им сюда заходить? - удивилась Христя.

- А может, к тебе?

Христя так и вскипела!

- Я не такая, как Марина, ко мне солдаты не ходят! - гневно ответила она; но Довбня уже ушел в столовую и не слышал ее.

Грустная, невеселая села она на лавку у стола и подперла рукой щеку. В неплотно притворенную дверь пробивался из столовой свет и длинной узкой полоской тянулся по темному полу. Христя смотрела на эту полоску, а тоска и досада давили ей душу... Там, за дверью, на столе остался ее недопитый чай, а ей так хотелось в первый раз в жизни попить с милым другом чайку, словом с ним перемолвиться. "Вот и попила! вот и поговорила! И принесла же его нелегкая! И чего? Пьяница проклятый! Надоело по шинкам таскаться, так давай еще по гостям ходить!" - бранится про себя Христя, а слезы у нее так и кипят, так и застилают глаза... вот-вот брызнут!.. И вдруг...

- Христя! - донесся до нее голос Проценко.

Две слезы, будто две горошины, показались у нее на глазах, щекоча, покатились по личику и тяжело упали на землю.

- Христя! - еще раз крикнул Проценко.

- Чего? - Христя поскорей утерлась.

- Чего ты там сидишь? Иди хоть чаю нам налей.

Христя, потупившись, вошла