Гулящая

ему на грудь и обвила руками его шею.

- Гриць! Милый мой! - зашептала она.- Один ты у меня на свете - нет у меня ни отца, ни матери! Я верю тебе: я знаю, что ты не оставишь сироты одинокой, не погубишь меня молодую!

И она покрыла его лицо жаркими поцелуями.

- Успокойся, моя милая, успокойся,- начал он.- Знаешь что? Мы дождемся лета, я поеду в губернский город, похлопочу о переводе, возьму и тебя с собой. Там мы заживем тихо да мирно! Я научу тебя грамоте - читать и писать. Это совсем не так трудно, как думают. Вот прихожу я со службы, ты весело встречаешь меня. Сядем, пообедаем; я прилягу отдохнуть, а ты сядешь около меня, книжку мне почитаешь или газету. Вместе мы узнаем, что на свете делается, поговорим, отдохнем. А вечером за чаем - опять за книжку. Ты еще не знаешь, какая это отрада книги! В них - целый мир, и этот мир выше и лучше того, в котором мы барахтаемся, как свиньи в луже!

- А почему же тут нельзя этого сделать? Почему надо ехать за этим в губернский город? - спросила она его.

- Тут? С этими собаками! Да разве с ними можно по-человечески жить? Они станут смеяться, сторониться нас, а это только омрачит наше счастье. Нет, Христя, тут нельзя жить так, как хочется.

- А почему же там можно? Разве там другие люди?

- Другие. Там больше умных, ученых людей, которые и сами живут как хотят и другим не мешают жить.

- Ах, какие они, видно, добрые, эти люди! Вот если бы правда, нам попасть к ним...- шепчет она, прижимаясь к нему.

- Доберемся! Не исталанился еще наш с тобой талан. Потерпеть только надо немножко.

"Терпеть? - думает Христя.- Да не только зиму и весну; год, век целый буду терпеть, лишь бы с тобою, лишь бы вместе нам быть, голубь мой сизокрылый!"

10

Наступило рождество, пошло веселье. Хозяева только первый день просидели дома, а со второго дня как зарядили - день и ночь в гостях. И Проценко тянут с собой.

Христя тоскует: будни для нее были веселее праздника!

- Ты не скучаешь одна, Христина? - спросил у нее Проценко на пятый день.

Христя тяжело вздохнула.

- Ничего, только бы вам было весело,- грустно ответила она.

Ему стало жаль ее. Пистина Ивановна и в этот вечер крикнула ему из кухни:

- Ну-ка, собирайтесь! Пойдем.

- Нет, я не пойду. Мне что-то сегодня нездоровится. Дома посижу,ответил он, открывая дверь.

Пистина Ивановна пристально на него посмотрела, потом перевела взгляд на Христю. Христе показалось, что она как будто переменилась в лице побледнела. Но ничего не сказала, взяла с собой детей и ушла. Христя счастлива, они остаются вдвоем на весь дом!

- Будем вместе чай пить. Хоть разок погляжу я, как мы когда-нибудь будем жить вместе,- сказал он.

В трех водах мыла Христя руки и все еще сердилась, что они у нее не такие белые и чистые, как ей хотелось бы. Чай сели пить в столовой, где всегда хозяева пьют; он - на одном конце стола, она - напротив него.

Боже! Как она счастлива! В первый раз в жизни она чувствует себя равной с ним, близкой ему. Мечется