В чужом краю

— Делаю все, что могу, — сказала она, когда я по­здравил ее с этим. Беседуя со мной, она, по обыкнове­нию, стояла со сложенными на груди руками. — Конеч­но, от этих иностранцев не ждешь, что они думают так же, как мы, но, как говорил мне обычно милорд, то, что нам следует делать, Паркер, то, что всем нам следует де­лать в жизни, — это готовить шедевры кулинарного ис­кусства из обычнейших продуктов.

Однако самый большой сюрприз эта женщина пре­поднесла мне накануне моего отъезда.

— Очень надеюсь, сэр, что вы не уедете, не взглянув на моих мальчиков.

— Первый раз слышу, что у вас есть дети.

— Они уезжали по делам и только что вернулись. Вы будете удивлены, когда с ними познакомитесь. Я научила их многому из того, что умею сама, так что, когда я отдам Богу душу, они будут управляться с отелем вдвоем.

В этот момент в коридоре появились два высоких смуглых мускулистых парня. Глаза хозяйки засияли от радости. Сыновья подошли к ней, обняли и звучно рас­целовали.

— Они не знают английского, сэр, хотя и понимают чуток этот язык. Зато по-турецки говорят, как сами тур­ки, а еще знают греческий и итальянский.

Я пожал руки этим бравым парням; синьора Николи­ни что-то им сказала, и они удалились.

— Что ж, крепкие у вас ребята, синьора, — сказал я. — Должно быть, вы очень ими гордитесь.

— Да, сэр, они оба хорошие мальчики, с самого их рождения у меня не было с ними хлопот. К тому же оба — живые портреты синьора Николини.

— Должен заметить, никому и в голову не придет, что их мать англичанка.

— Если уж на то пошло, я им не мать, сэр. Они толь­ко что вернулись от настоящей матери — я послала их к ней справиться, как она поживает.

Могу признаться, что у меня был весьма сконфужен­ный вид.

— Они — дети синьора Николини от одной гречан­ки, которая служила раньше в отеле, — пояснила хо­зяйка. — Раз уж у меня у самой не было детей, я усыно­вила этих.

Я пытался сообразить, что бы мне такое сказать.

— Надеюсь, вам не пришло в голову, сэр, что я в претензии на синьора Николини, — сказала она, вы­прямляясь. — Не хочу, чтобы вы так думали. — Она снова сложила на груди руки и с гордостью, достоинством и даже каким-то удовлетворением произнесла заключитель­ную реплику: — Синьор Николини был очень темпера­ментный мужчина!

1924