Сталки и компания

ушайте, юные джентльмены, – сказал он серьезно. – Вы ведь так и не сказали. А мистер Праут и мистер Кинг тоже были там?

– Были, были, Фоксибускулус. Это было ужасно. Попались еще чище. Мы слышали каждое слово. Вы еще легко отделались. Клянусь, на месте Дэбни я бы упрятал вас в тюрьму. Надо будет посоветовать ему это сделать завтра.

– И все это узнает ректор. О Боже!

– Каждое ваше слово, мой Чингачгук, – сказал Жук, пританцовывая. – А что такого? Мы не делали ничего плохого. Мы не браконьеры. Мы не будем губить свои несчастные, невинные души... утверждая, будто напились.

– Я этого не говорил, – ответил Фокси. – Я... я только сказал, что вы вели себя странно, когда вернулись с этим барсуком. Мистер Кинг неправильно все понял.

– Конечно, и будьте уверены, что он обвинит в этом вас, когда узнает, что был неправ. Мы-то знаем Кинга, в отличие от вас. Мне жаль. Вы не подходите для службы сержанта, – сказал Мактурк.

– Для таких сорванцов так точно не подхожу. Я влип. Вы прятались в кустарнике. Когда-то у меня была лошадь, пехота и артиллерия... а теперь даже младших классов у меня не будет. Более того, ректор пошлет меня с запиской к полковнику Дэбни выяснить, правда ли, что он приглашал вас.

– Тогда вы сразу идите к воротам, вместо того чтобы преследовать проклятых мальчишек... вот послание Кингу. Ну, Фокси? – Подпирая подбородок руками, Сталки с восторгом разглядывал жертву.

– Ти-ра-ла-ла-иту! Враг повержен! Слышите меня! – воскликнул Мактурк. – Фокси, принес нам чай, хотя мы считаемся моральными уродами. У Фокси доброе сердце. Фокси тоже служил в армии.

– Я хотел бы, чтобы вы были тогда со мной, юные джентльмены, – сказал с жаром Фокси. – Я бы мог вас научить кое-чему.

– Прошу тишины в суде, – продолжал Мактурк. – Я, адвокат заключенного, считаю, что слишком жирно метать бисер перед учениками колледжа. Они не поймут этого никогда. Они лишь играют в крикет и говорят все время «Слушаю, сэр», «О, сэр!» и «Нет, сэр!»

– Не обращайте на это внимания. Продолжайте, – сказал Сталки.

– Итак, Фокси – симпатичный и добрый человек, пока не начинает высоко оценивать себя и мудрить.

– «Не пускай гончих в сильный ветер»{[34]}, – вставил Сталки. – Я не возражаю, если вы его отпустите.

– Я тоже, – сказал Жук. – У меня осталась одна радость – Топтун и Кинг.

– Мне пришлось это сделать, – жалобно проговорил сержант.

– Так! Дурная компания склонила... или уговорила его манкировать службой. Вы уволены с дисциплинарным взысканием, Фокси. Но клянусь, мы никому не расскажем о вас, – заключил Мактурк. – Это очень повредит дисциплине в школе. Ужасно повредит.

– Так, – ответил сержант, собирая блюдца и чашки, – с учетом того, что я знаю о вас, юные сор... джентльмены, я рад это слышать. Но что же мне сказать ректору?

– Все, что только пожелаете, Фокси. Мы не преступники.

Сказать, что ректор был раздражен, когда сержант появился перед ним после обеда со списком провинностей, это сильно смягчить действительность.

– Коркран,