Город за рекой

— А я встретил приятеля молодости, — сказал Роберт, — о котором уже много лет ничего не слышал, Кателя. Ты с ним лично не была знакома, я знаю, это было еще до того, как мы начали с тобой встречаться. Но ты могла видеть его акварели у нас на старой квартире, одна висела в комнате Элизабет.

— Ах да, Элизабет, — рассеянно проговорила она, — как далеко это все.

— Ты тогда училась, — продолжал он, — была совсем еще девочка. Я как сейчас помню: ты пришла ко мне в Институт, это было на семинаре восточных языков, и я еще рассказывал тебе об ассирийской глиняной круглой печати с изображением прыгающего носорога. Это была наша первая встреча с тобой.

— Ты еще это помнишь! — сказала она, глядя перед собой куда-то вдаль.

— Мы так давно знакомы с тобой, Анна!

— Очень давно, Роб!

— С перерывами, — сказал он, — со странными перерывами. Когда ты неожиданно вышла замуж… но не стоит, пожалуй, вызывать прошлое.

— Не стоит? — спросила она.

Они шли мимо холодных стен разрушенных домов, по улицам, которые казались вымершими.

— Ты снова рядом, — сказал он. — Последний разрыв был самый ужасный, когда ты уехала куда-то в горы и никто ничего не знал о тебе. Я не хотел верить, что мы уже никогда не встретимся, не будем идти вместе — вот так как теперь. Катель, впрочем, предсказал, что мы непременно свидимся, это, дескать, неизбежно, если тебе известно, что я здесь.

— Роб, — сказала она, — новые связи здесь не завязываются, нити могут только сплетаться до конца. Мы были предназначены друг для друга, разве не так? И нашей с тобой жизни мы еще не вкусили в полной мере.

Роберта так тронуло это искреннее признание Анны, что он не мог говорить и только нежно поглаживал ее руку. Как просто, как естественно вдруг стало все между ними. Но разве не она сама всегда оказывала ему тайное сопротивление в решающие минуты и умела помешать тому, о чем она сейчас говорила.

— Теперь я действительно свободна, — живо продолжала она, — и ты в равной степени.

Роберт, подумав, что Анна, говоря это, имела в виду свой развод с мужем, сказал:

— Так этот процесс закончился?

— Вот дуралей, — небрежно сказала она, — ты же и сам знаешь, что закончился. Чего прикидываешься.

— Позволь, — возразил он, — отец говорил мне, что дело о разводе слушается здесь во второй инстанции.

— Твой отец?

— Я встретил его вчера в подвалах, в столовой, после того как ты оставила меня там, в коридоре.

— Так он все еще здесь? — спросила она. — Впрочем, почему бы и нет. Ах, ты имеешь в виду тот процесс, Роб! — Ее голос звучал неуверенно, — Я так мало знаю, что там. Забудь это.

Их взгляды скользили по скучным развалинам домов, по голым фасадам, за которыми сгорела уютная жизнь, и оба мысленно видели комнату и сад, поля далеко за городом и край, мосты к которому были разрушены. И боль, как рана, жгла того и другого, только у каждого она была своя.

— Какая у тебя холодная рука, — сказал он и приложил ее ладонь к своим губам.

— Не здесь! — пробормотала она и поспешно отдернула руку.

— Чего ты боишься? — удивился Роберт. — Тут никого поблизости, да и кто может нас знать?

— Я думаю, что всегда наблюдают, — возразила Анна. И снова нервно натянула рукав жакета на запястье. — Мне что-то холодно стало, Роб. Ты все-таки останешься со мной?

— Мы неразумно долго находились в тени, у этих стен, — сказал он. — Пойдем на солнце.

— Мне страшно, — прошептала Анна. Но она уже овладела собой. — Прости меня, Роб! Мне пришла нехорошая мысль. Ты еще не знаешь. Люди здесь придают большое значение приметам.

Она решительно направилась крупными, размашистыми шагами к площади, которая вся была залита солнечным светом. Пересекая ее, она украдкой оглянулась.

— Смотри! — весело воскликнула она, замедлив шаги недалеко от фонтана, так что Роберт, оказавшись впереди, остановился и обернулся к ней. — Смотри, как наши тени сливаются в одну. — Голос ее звучал уже свободно.

— И здесь мы в первый раз встретились, — счастливо сказал он. Она приложила указательный палец к губам, вытянув их дудочкой. Но Роберт чуть подался вперед — так, что его тень укоротилась, — и искусными движениями рук заставил танцевать тени фигур на земле. Анна стояла неподвижно и с видимым удовольствием наблюдала, как он проделывал свой фокус.

— Тень от тебя, — сказал он, — выглядит несколько светлее, чем моя. Странно! Такого я еще никогда не видал!

— Ты ошибаешься, — возразила она.

— Оттенок светлее, — утверждал он, — это очевидно. Если я, к примеру, держу руки вот так, то тень от них падает как раз на тень, которую отбрасывает твоя фигура, и она в этом месте становится явно темнее. Разве ты не видишь, как она выделяется на общем фоне. А вот сейчас она темнее примерно там, где сердце, а сейчас… — Он осторожно опустил свои ладони, так что они более темным пятном скользили вдоль бедер ее тени.

— Что ты делаешь… — сказала Анна. Едва она это проговорила, как колени у нее подогнулись, и Роберт подхватил падающую Анну на руки. Лицо ее было бледно, в губах ни кровинки. Он подтащил ее к фонтану, ноги ее безжизненно волочились по земле.

Он бережно опустил ее на землю, прислонив спиной к стенке бассейна. Поддерживая ее одной рукой, вытянул из кармана носовой платок, смочил в воде и приложил несколько раз к ее лбу, потом к сухим губам — наконец она слабо шевельнулась.

— Анна… — прошептал он, склонившись над ней, и еще раз: — Анна…

Она открыла глаза, качнулась вперед и повела мутным взглядом вокруг себя, посмотрела на него, но глядела как бы сквозь него, не узнавая. Потом веки ее снова сомкнулись. Он испуганно схватил ее руку, бессильно повисшую, и стал нащупывать пульс. К своему удивлению, он обнаружил на ее запястье толстую повязку, которая не давала ему нащупать пульс. Он в растерянности отступился. Когда Анна снова открыла глаза, ее блуждающий взгляд был уже более спокойным и сосредоточился на его лице.

— Ах! — воскликнула она, и на лице ее выразилось удивление. — Ты еще здесь? А я думала, что это конец, — невнятно лепетала она.

— Не надо говорить, любимая, — просил Роберт. — Где же мне быть, как не с тобой!

— Я не знаю, — пробормотала она. — И ты все еще — Роберт?

— Я, Роберт, — успокаивал он ее, — да, да, я. Тебе нужен покой, Анна, тебе надо отдохнуть.

— А я хочу танцевать, — возразила она. Губы ее уже слегка порозовели, — с тобой танцевать. Да, хочу, кажется. — Она усиленно закивала головой. — Оставь меня! — крикнула она, когда он попытался ее удержать, и высвободилась каким-то неласковым движением из его рук.

Шляпка ее развязалась. Она поднялась на ноги и сделала несколько неверных шагов, широко ступая, как в танце, и раскачивая головой. Потом откинулась всем телом назад, ухватившись обеими руками за край бассейна, чтобы не упасть.

— Я устала больше, чем думала, — сказала она и глубоко вздохнула. — Но это сейчас пройдет.

Она попробовала подтянуться, чтобы сесть на край бассейна, Роберт хотел ее поддержать, но она обошлась своими силами.

— Пожалуйста, Роб, — попросила она серьезно, без улыбки, — помоги мне снять туфли и чулки, а? Я опущу ноги в холодную воду, и мне станет лучше.

Роберт поспешно стянул с ее ног туфли, не развязывая шнурков, потом резинки, которые она сама молча расстегнула, и нагнулся ниже, чтобы снять тонкие чулки-паутинку.

— Я первый раз это делаю тебе, — сказал он, выпрямляя спину.

Кровь бросилась ему в голову.

— В самом деле? — проговорила она. — Значит, мне это всегда только снилось. Может, оно и сейчас так?

Он засмеялся. Она схватила его сверху за волосы. Он сделал движение, чтобы обнять ее и прижать к себе. Но она уже подняла одну ногу и перекинула ее через край бассейна, затем другую и, подобрав подол юбки, опустила ступни в воду. Она сидела и озорно, как ребенок, шлепала ступнями по воде. Он обнял ее сзади, обхватив руками грудь. Безоблачное небо сияло в своей ослепительной синеве, и эта синева, которая, казалось, всегда неизменной оставалась над городом, лежала на них, словно груз.