Гулящая

бавила секретарша из суда.

Головиха фыркнула и пролила из блюдечка чай на себя.

- Платье! Платье! - закричала секретарша из суда и бросилась за тряпкой.

- Ничего,- успокаивала головиха, стряхивая капли чая со своего дорогого шелкового платья, а в душе проклинала и попадью и секретаршу.

- Видите, какие здесь люди,- зверье какое-то,- прошептала, обращаясь к Григорию Петровичу, попадья и с тихим вздохом прибавила: - Попробуй поживи с ними да еще подругу себе выбери.

- А вы не подругу выберите, а друга,- ответил он ей.

- Друга? - воскликнула она, и ее голубые глаза потемнели.- О-о, знаю я вас, мужчин. Вы все такие ехидные, коварные... У-у-у!..

И она так забавно заерзала на стуле и погрозила ему пальчиком, так обольстительно сверкнула глазками, что, если бы никого не было, Григорий Петрович так бы и приник губами к ее ручке.

- Все? Да неужто все? Мало же вы нас знаете, если так,- ответил он с деланным спокойствием.

Попадья поглядела в глаза ему, в упор поглядела... Еще одно мгновение - и он, наверно, не выдержал бы ее жгучего взгляда; но она оставила его, подошла к Пистине Ивановне и стала о чем-то болтать с нею... Сердце у него сразу неистово забилось.

"Ну что ж, потягаемся, посмотрим, чья возьмет",- подумал он, почесывая бороду.

Тут начались крестины. Все остались в гостиной, только хозяйка с попадьей вышла в детскую.

- Не по кyму кумy выбрали,- сказала попадья, заглядывая Пистине Ивановне в глаза.

- Да это, видите ли, жена головы. Как-то неловко было обойти ее. Знаете наши обычаи,- оправдывалась Пистина Ивановна.- А кум - наш квартирант.

Попадья хотела как будто что-то сказать, но только глазами сверкнула.

- Как вас зовут? - краснея, спросила Пистина Ивановна.

- Наталья Николаевна,- ответила попадья.- Только вы меня так не называйте, зовите просто Наташей.- И она бросилась обнимать и целовать Пистину Ивановну.

"Ребенок!.. Ей бы еще гулять да в куклы играть, а не попадьею быть",подумала Пистина Ивановна.

После крестин мужчины уселись в другой комнате за карты. Дамы остались в гостиной с одним кумом. Пистина Ивановна часто выбегала то по хозяйству, то к ребенку. Секретарша из суда и головиха больше молчали, слушали, как попадья болтала с Григорием Петровичем; а она не умолкала ни на минуту: то бранила местные порядки, то вспоминала губернский город и вздыхала. Григорий Петрович все противоречил ей,- поддразнивал, не соглашался; а она, когда нечего было возразить, грозила ему кулачком. До чего же она была хороша в гневе! Пухлые губки раскрываются, как розовый бутончик, ровные белые зубки блестят, щечки заливаются румянцем, а глаза так и горят, так и сверкают.

- Потаскунья-то она, потаскунья, но вы только поглядите, какая красавица,- сказала головиха на ухо секретарше из суда.

- А на что она, эта красота? - оттопырив губу, ответила секретарша.Разве только для того, чтобы другим на шею вешаться? Видали, как заигрывает?

- И стыда у нее нет,- ввернула Кнышиха.- Рада, что до